Евангелие от обезьяны (СИ)

По большому счету – вот отсюда, из этих проповедей, она потом и пошла, Третья мировая. От того, что люди стали думать друг о друге лучше, чем стоило, и сблизились на критическое расстояние. Но черт с ней, с войной, что было – то было. Я на собственном опыте понял, что под засранными конюшнями никаких перлов нет, и нельзя пытаться разглядеть хорошее в том, что для тебя плохо. Но самое странное: стоило Азимовичу появиться – и я снова почти готов поверить во всю эту чушь. Роль личности в истории, однако.

А тем временем голос – который, я забыл сказать, принадлежит Даниле Чадову, толстоватому отмороженному диггеру, – своим слегка обуратиненным тембром продолжает:

– Когда-то вот на этом самом месте Вадим Лазарев увидел женщину с крыльями. Всю в белом. Ну, ты знаешь, кто такой Вадим Лазарев, да?

Еще из времен до Болотной проповеди я помню, что Вадим Лазарев для московских диггеров – некий полуфрик, полуфикция, полуикона. Его одновременно стебут, уважают и мифологизируют. Но сказать я об этом не успеваю, потому что Данило, которому собеседников обычно заменяет подземное эхо, по привычке продолжает:

– Так вот, Лазарев идет и видит ее здесь, эту женщину. Ангела с крыльями. Ну он же не от мира сего, Лазарев, ты же знаешь. Он ёбнутый же.

– А потом?

– А потом она погладила его крылом.

– Этого фрика?

– Этого фрика.

– Хыыы. Это смешно.

– Хыы-йя. И сказала ему еще что-то, какую-то хрень. И он попал в этот, ну, лимб, да? между жизнью и смертью, короче. Осторожно, мы входим в Крысиный город.

На самом деле мне не так уж и смешно, потому что от постоянного нахождения под землей действительно становишься фриком, хочешь ты того или нет. Люди – не гномы. Они на это не рассчитаны.

Краем глаза я успеваю заметить, как рассеянный свет выхватывает полукруглый кирпичный свод в нескольких сантиметрах над головой Данилы, а на нем, прямо из кирпичей, острыми шляпками вверх извиваются огромные диковинные грибы, которых на земле не видали. Свод я узнаю: когда-то давно другой диггер, Вадим Лазарев, показывал нам с Азимовичем эту же кирпичную кладку изблизи, с ручного фонарика. «Захаровъ, 1795 годъ», – гласило то, что сейчас назвали бы логотипом.

«Захаровъ, 1795 годъ», – гласило оно и тогда, когда Вадим Лазарев, который слишком много времени проводил под землей, увидел Ангела именно здесь, на этом самом месте. В Крысином городе, где так легко споткнуться о причудливые камни.

А точнее, неправильно настроил свой фонарь. И неправильно шел. Слишком быстро. Не пригибаясь. И без каски на голове.

И без самой головы, в общем-то. Ну не мог же человек с головой вставить в нее, в эту самую голову, разъём. Говорите, Азимович? Так то ж не человек.

Скольких же идиотов, хороших и разных, пережили эти кирпичи. Подумать, так диву даешься.

К слову о Марате. Вы когда-нибудь слышали об отрядах «Белая Хоругвь» и «Исмаил»? Первый – христианский отряд, второй, соответственно – мусульманский. Не слышали? Вот это занятно… Почти никто о них не слышал, и любая публикация о них давится до сих пор. Вроде столько времени прошло, а все равно – давится.

Так вот, суть в следующем. Обе эти группы независимо друг от друга действовали во время войны по одной и той же схеме. Они с боем захватили военные склады, вооружились до зубов, после чего на какое-то время ушли в леса. Когда по всей стране стало припекать так, что про эти группы забыли, они вдруг появились из ниоткуда и захватили два города. «Белая хоругвь» взяла Киржач, а «Исмаил»… что-то поменьше, типа Шуи, точно не помню. При взятии оба отряда действовали максимально жестоко, уничтожая сопротивление в зародыше, без всякого намека на жалость. Но когда города пали, они предложили жителям остаться, гарантируя жизнь и защиту. Кое-кто и остался, а те, кто не захотел, – ушли, и им не мешали.