Евангелие от обезьяны (СИ)

Я, Бивис, сейчас отмудохаю тебя так, что даже она, уже много лет не интересовавшая других мужчин, тебе никогда не даст.

Так, что даже из «Гедониста» – псевдо-глянцевого горе-журнальчика, который платит своим сотрудникам так, что они вынуждены жить в советских гетто, – даже оттуда тебя уволят за несоответствие имиджу издания.

И ты расскажешь мне, что все это значит. Ты, онистский защекан.

Как же ненавижу я ментальных педерастов вроде тебя. Как ненавижу, – думаю, выпрямляясь из-за задка ближайшего к пороковской машине седана, в мультфильме «Тачки» однозначно попавшего бы в обобщающую классификацию «Парни-Ржавейки».

Как угандошу гниду, – мечтаю, прыгая через капот «Лансера» навстречу гадкой прыщавой морде, из которой уже выпала с таким трудом зажженная сигарета и глаза которой – наглые, самоуверенные глаза циничного оскотинившегося стукача – вдруг превратились в вылезшие из орбит шары ополоумевшего освенцимского еврея, на котором только что испытали действие всех известных Третьему рейху психотропов.

«Обгадишься или нет?» – риторический вопрос, который я успел задать себе до того, как понял, что промахнулся.

Долбанный Акелла. А точнее, обдолбанный.

А еще точнее – обдолбанный, страдающий на протяжении суток от вялотекущей абстиненции и ровно столько же не спавший. Физически растренированный и далекий от пика формы. Далеко уже не самого свежего возраста. Хорош набор?

Не мудрено, что такой промахнулся. Вот ирония. Зацепился ногой за капот, перелетел через «Лансер» в миллиметрах от его владельца и грохнулся башкой о крыло соседней «Нексии». Черт, а ведь это должно быть смешно. Звук был как при ДТП… Не знаю, помялось ли крыло. Вполне возможно, что да.

Но, верите вы или нет, он все равно обгадился. Он и вправду очень сильно испугался.

Потому что из пушки, которая вопреки всему, что я знал о жизни до сегодняшнего дня, нарисовалась в его трясущихся хилых лапках, – из этой пушки он выстрелил. Сразу. Не медля ни секунды и не ломая комедию в стиле «лежать – не двигаться». Нет, увы. Гнида просто взяла и нажала хлипким корявым пальчиком на курок. Так, как это можно сделать только с жесточайшего, нечеловеческого перепугу.

Но это не самое плохое. Самое плохое, что гнида – разумеется, случайно – попала. Ну ни хрена ж себе.

«Ну ни хрена ж себе». Под затухающий аккомпанемент сией нехитрой мысли тело перестает мне принадлежать, а мозг вспыхивает россыпью молекул и выключается, сводясь в люминесцентную точку, как кинескоп старого телевизора, который выдернули из розетки.

…он что-то говорил все время, что-то бормотал. Я не знаю, я не слушал. Я спрашивал его, зачем им Нико. Но он нес какую-то обычную чушь. Что-то про то, что я ошибся, что он не знает никакую Нико, что он просто вышел проверить машину. Что не видел никакой женщины.

Я не могу его винить. На самом-то деле Геронян не виноват. Он пешка, винтик, слабый человек. Он просто боялся тех, незаметных, намного больше меня. Потому что знал лучше меня. И, знаете, он был прав. Но только я уже набрал скорость, братья мои и сестры, я уже не мог остановиться. И потому все время спрашивал и спрашивал, про Нико, про Азимута, про разъемы, про незаметных мужичков. Хотя было ясно, что он мне не ответит. На его горло надели тормозные колодки, самые совершенные в мире. Он просто не мог понять моей скорости.