Евангелие от обезьяны (СИ)

Вот этот «Гелендваген» сворачивает в незаметный двор рядом с Университетом. Там же много таких дворов. Но все думают: ага, смотри, куда свернул. Что-то не так с этим двором. И все сразу вспоминают, что всегда им этот проклятый двор был подозрителен. Что-то в нем было нехорошее, что-то настораживающее. И вот все начинают обходить этот двор стороной. Но глаз с него не спускают. А из двора того, как бы между делом, как бы торопливо, как бы по делам своим суетным выходит невзрачный мужичонка. Да кто его заметит-то? При таком контрасте. Только что во двор въехала Сила, а вышло чмо в шапке-пидорке. И идет этот мужичок куда захочет, и делает что угодно, потому что все внимание людей сосредоточено на том дворе и на «Гелендвагене». Понимаете? Все ждут, когда эта Сила выйдет обратно. Все гадают, куда она двинется, как себя проявит? Все настороже, все присели и готовы бежать. А она, эта самая Сила, уже здесь, в сером пальтишке. Уже среди нас. В наших карманах, в наших телевизорах, в магазинах, в банках, в клубах. Везде. И для каждого из нас выписан номерок, и каждый распределен по пластиковым пакетикам.

Вот такие ОНИ. Незаметные. Как клопы.

Так вот, «Гелендваген» свернул в один из дворов на Университете. Обычный двор-колодец, затерявшийся между многоэтажными големами сталинского ампира. Свернул и припарковался около одного из подъездов… И мы свернули туда же.

Но вот тут я немного растерялся. Что делать? Отпустить старика? Так он, не будь дурак, поднимет шум, и правильно сделает, что поднимет. Каждый бы так поступил, правильно? На его-то месте. Тем более учитывая место, куда он меня привез, и людей, тщательно прижимающих наушники к ушам и внимающих голосам эфира.

Я хочу сказать… Что я должен был сделать? Отпустить его? Нельзя. Пристрелить? Я же не зверь, не убыр какой-нибудь, чтобы валить при случае всех подряд. Да и не смог бы я завалить старичка. Слабо…

И вот тогда я решил вырубить его. Ну, знаете, как в кино, рукояткой «макара» по голове.

Только оказалось, что это непросто. В кино такое с одного удара проходит. Может… не знаю, может мне сил не хватило. Да еще и в машине – не размахнуться особо. Я ударил Героняна в висок, а он не вырубился. Начал орать… Тогда я ударил еще раз. А он орет. Потом еще. Но у меня никак не получалось его вырубить. А он орал и орал.

Не знаю, сколько раз я его ударил. Много. Раз десять, может быть. Бил, пока он не замолчал.