Евангелие от обезьяны (СИ)

Мой с безымянной сим-картой – внутри водительского подлокотника, чтобы он двигался по онистской спутниковой карте теми же маршрутами, что и навигатор «Ягуара».

Студенческий – при мне, в качестве незасвеченного средства коммуникации, которое пока не прослушивают.

Моя именная сим-карта – отдельно в заднем кармане джинсов, чтобы можно было время от времени проверять, кто звонил и писал. Все просто, как рок-н-ролл. Так говорил Патрик Суэйзи в каком-то левом переводе «Брейкпойнта».

По дороге к кассам наблюдаю, как в затемненных стеклах павильона заправочной станции отражается силуэт выплывающего из мглы «Шевроле». Оранжевый (а в отражении коричневый, как дерьмо) монстр плавно причаливает к колонке за две или три от моей. Почти тотчас же отпочковавшийся от машины топтун вразвалку бредет вслед за мной к кассам. У него взъерошенные светлые волосы, мясистый нос и откормленная задница, куском вибрирующего желе нависающая над приземистыми кривоватыми ножками; впрочем, парень коренаст и в плечах ощутимо широк – в молодости, похоже, занимался борьбой.

Очередь он занимает сразу после меня. Я чувствую, как ублюдок сверлит меня взглядом; будь у меня третий глаз на затылке, я обязательно увидел бы им глумливую гаденькую ухмылку. Для пущего эффекта шпик звучно бряцает ключами на связке, зело раздражая и без того бесноватую кассиршу – умученную жизнью среднеазиатку с красными глазами и нечитаемым бейджиком типа «Зеравшан Нуриевна Курбанбердымухамедова».

Парень явно ждет, что я обернусь, поздороваюсь и обсужу с ним погоду. Прости, друг, тебе все же лучше созерцать меня исключительно с тыла. Так у тебя будет меньше шансов обнаружить подмену.

Рассчитываясь с Зеравшан Нуриевной, я размышляю о том, как отреагировали бы топтуны, попытайся я сейчас от них оторваться. Минуты, в течение которой дышащий мне в затылок придурок оплачивал бы свой бензин, хватит с лихвой. Этим двоим пришлось бы долго меня искать, сверяясь с навигатором и тем чебурашкой, который у них в штабе отслеживает передвижения объектов наблюдения по спутниковой карте. Никогда нельзя недооценивать фактор случайности. Кто бы мог подумать, что именно сегодня и именно на этой бензоколонке будет работать только одна касса, и одновременно оплатить услуги компании ВР мы с толстожопым филером не сможем.

Однако, к счастью для топтунов, у меня несколько иные планы. Получив сдачу от Нуриевны, я следую не в «Ягу», а к двери с табличкой WC.

Глаза Толи Болдырева, ожидающего меня в кабинке туалета, горят и искрят так, что, будь я женщиной, я дал бы ему прямо здесь и сейчас за неистовство, сок и жизненную силу духа. Он мечет взором молнии, закусывает удила и бьет копытом. Рот тщетно пытается замаскировать шутовскую улыбку юродивого победителя – ту, с которой свершаются главные вещи в истории человечества. И да, да, я был прав: из этого рта несет таким перегаром, что даже странно, как от него до сих пор не полопался дешевый советский кафель на стенах.

– Снимай майку, студент! – рявкаю сразу после рукопожатия.

Мы с ним примерно одного роста. А джинсы на расстоянии никто не различит. Поэтому достаточно будет обмена майками и панамы а ля Джамироквай начала нулевых, которой я с самого утра мозолю глаза соглядатаям. В сорок с плюсом ношение головного убора немного странно, согласен. Но у меня не было выбора: у нас с Толей слишком разные прически. Я давно не стригся, а он раз в неделю бреется машинкой с трехмиллиметровой насадкой.

Кстати, панаму я тоже стащил у Порокова. Пришлось даже закрыть глаза на гигиенический аспект. Надеюсь, при всех недостатках Эраста вшей у него все-таки нет.

– Ага, – буркает Толя, пытаясь выглядеть суровым мужиком и не показать мне, как по-тинэйджерски его прет от происходящего.

Я сказал, что у Болдырева горели глаза, но это была идиома. На самом деле у него горит только один глаз. Второй сверху застит бинтовая повязка – именно такая, как я попросил. Все ее отличия от моей собственной сводятся к свойствам перевязочного материала: мой сер, вонюч и пропитан следами приключений, Толин – безобразно чист и пахнет аптекой. Непорядок.

– А ну-ка, потрись головой о кафель, юноша.

– Чего?

– Возможно, тот хер, который ко мне приставлен, стоит в дверях и ждет, когда я – а я сейчас это ты – выйду из толчка и пройду мимо него. Может, он хочет убедиться, что я не сгинул и не скрылся тайком через канализацию. И он заподозрит неладное, если мой бандаж после похода в нужник неестественно побелеет.

Даже снедаемый эйфорией и благоговейной дрожью лапок, Толя не удерживается от умничанья:

– Так может быть, ты ходил в нужник именно что поменять бандаж.

– Вот. А потом вы удивляетесь, Анатолий, что все вокруг вас ненавидят. Вы, батенька, таки оставьте право принимать решения взрослым участникам сделки. Шпик может оказаться недостаточно гибок умом, чтобы прийти к такому же выводу, что и дерзкий стажер-журналист.