Евангелие от обезьяны (СИ)

– Морда у тебя, конечно, слишком целая по сравнению с моей.

– Блин, Алекс, не хочешь же ты сказать…

– Я хочу сказать одно. Где бы они ни были, не поворачивайся к ним лицом, Толя. Они должны видеть твою машину, твою одежду, твою повязку, твою панаму и твой пот, который течет из-под панамы. Но не твое лицо. Его несложно прятать в таком тумане. И купи антиполицай.

– Не вопрос, – отвечает он. – Все понятно. Слушай, только один момент…

– Да?

– Я ведь могу как следует погонять?

– Можешь хоть краш-тест проводить – мне даже лучше, если они решат, что я разбился и помер. Но даже мертвый ты должен быть у меня дома ровно через час. Можешь считать, что «Яга» к тринадцати ноль-ноль превратится в тыкву, а ты сам – в крысу. И единственная возможность этого избежать – быть без одной минуты час у меня в норе. И сразу же доложись мне по SMS.

– На новый номер?

– На новый номер. Только на всякий случай не пиши открытым текстом. Напиши «Ну как ты после вчерашнего?» Я пойму.

– А потом?

– А потом я позвоню тебе, когда все кончится, и ты выйдешь из моей квартиры, сядешь в «Ягу» и будешь гонять до завтрашнего вечера, на сколько хватит бензина. Я залил полный бак. А если захочешь погонять еще, зальешь второй полный бак.

Когда Толя лопающимся от счастья шариком выкатывается из туалета, через щель я вижу, как «Камаро» отъезжает от своей колонки и паркуется чуть впереди, напротив панорманого стекла павильона, чтобы там дожидаться ведомого клиента. Толя проходит мимо, старательно воротя от пацанов незабинтованную часть лица. Какой-то старик на «Лексусе», пристроившийся в хвост «Яге» у колонки, начинает нетерпеливо сигналить, как только Болдырев садится за руль: «меня» не было слишком долго, очередь нервничает. Я поначалу переживаю, как бы это не усугубило стресс новичка-водителя. Но я забыл, видимо, как много дает человеку молодежная наглость и задорная уверенность в своей крутизне. Толя стратует так, словно за его плечами победы во всех главных автогонках мира от «Милле Милья» до «Формулы – 1», при этом не забыв залихватски показать старику факфингер из люка в крыше. Так быстро найти кнопку, которая его открывает… Возможно, у парня и впрямь талант.

Когда-нибудь Толя Болдырев будет вспоминать этот день примерно с теми же чувствами, с которыми я вспоминаю накруку на Эйфелевой башне и брейк на Арк де Триумф. А я не хочу его вспоминать. Вообще. Я обменял бы все свои воспоминания на то, чтобы подаренная этим бесконечным днем надежда не оказалась очередным миражом в пустыне. Чтобы старый черт Отто Иосифович не перечеркнул все его достижения одним росчерком, одним витком нечитаемого докторского почерка в истории болезни… Два часа пятьдесят пять минут.

После того, как следом за «Ягой» спешно стартует «Камаро», я сматываю с головы повязку, смываю ее в канализацию и долго стираю запекшуюся кровь с лица, лба и макушки, стараясь не намочить «тонко настроенный» пластырь. Бесполезное дело. Конечно же, я его намочил.

Эти ребята… эти ребята в оранжевом «Камаро» просто обязаны поверить, что я спрыгнул с темы и больше никуда не лезу.

Когда я брошу «Ягу» у своего собственного подъезда и поднимусь в свою собственную квартиру, у них не останется выбора. Им придется поверить.

Даже если это буду не я.

…думаю, никакого коридора не было. Просто мой мозг, он… Он как бы заменил одну картинку другой, чтобы не вскипеть прямо там, не расплавиться. Когда людям очень страшно, такое ведь происходит? Об этом много говорят и по телевизору, и по радио. Когда людям страшно, их мозг подменяет одну картинку другой. А я ведь был не в себе. Я убил трех человек подряд, превратил в руины квартиру, я не спал, почти не ел, и еще эта дверь…