Евангелие от рыжего кота

После этого графиня нас оставила, а я дала Елене первый урок французского языка, начав с «Наставления для юнцов». Елена, послушав меня, сообщила, что у них есть такая книга, которую мама ей читала. На мой удивлённый взгляд, она взяла меня за руку и повела на второй этаж, где Елена открыла ящик, и вытащила оттуда рукописную книгу Вильдье. Кроме этой книги в ящике находилось «Евангелие» и ещё несколько томов жизнеописаний святых, обтянутых кожей. Мы с Еленой, забросив занятия, листали страницы, рассматривая назидательные картинки. Там нас и нашла княгиня, приглашая на ужин. Только тогда я с удивлением заметила, что уже наступил вечер».

— Это всё? — спросила Лилит, когда Морти остановилась и отложила книгу в сторону. Сет, успевший заснуть под монотонный голос Морти, испуганно вскочил, но, когда увидел, что всё в порядке, снова сунул свою мерзкую пасть себе под мышку.

— Нет, не всё, — сказала Морти, — у меня во рту пересохло.

С этими словами она прямо с графина хлебнула воды и снова раскрыла книгу: «Как незаметно летит время! Стоило оглянуться, а уже пролетело восемь счастливых лет… »

— Подожди! Ты ничего не пропустила? — спросила Лилит, заглядывая в книгу. Оказалось, что нет, и Лилит махнула рукой: — Хорошо, читай дальше!

«Возможно, что эти годы самые лучшие в моей жизни, — забубнила Морти, — так как никогда ранее я не чувствовала себя столь защищённой и счастливой. Раймонд по-прежнему служит комендантом крепости и города Дорос, целыми днями пропадая то на стенах, то в подземных резервных хранилищах продовольствия и воды, а нередко уезжая вместе с князем собирать дань с Готии. Несколько раз в год он проводит настоящие сражения у стен крепости, разделив молодых воинов на две команды. Тогда нам с княгиней неизменно приходится лечить пострадавших и раненых. На мои упрёки Раймонд всегда отвечает одинаково – в настоящем бою будет хуже и воины должны быть готовы к сражению. Наша близость к князю и княгине сродни родственной, настолько мы прикипели друг к другу. Первое время княгиня Ефросинья совала мне деньги, пока я, наконец, не воспротивилась: «Зачем мне? Я живу на всём готовом!»

Я давно уже не сестра-послушница, так как мы с Раймондом обвенчались по православному обычаю и теперь он муж, а я – жена. Только одно обстоятельство печалит мне душу – у нас нет детей. Поэтому Елена для меня, как дочь, почему, иногда, княгиня Ефросиния меня к ней ревнует. Иногда я думаю о том, кто будет хранить Рубин Милосердия, когда я и Раймонд умрём. К тому времени князь Михаил и княгиня Ефросиния тоже уйдут на небо, а накликать беду на Елену мне не хотелось. Обнадёживала мысль, что нас найдут те, кому мы должны отдать рубин, но если нас не нашли до сих пор, то как надеяться на это в будущем?

Озабоченная этим, я всё рассказала Раймонду и он, поцеловав меня в губы, сказал, чтобы я не беспокоилась, так как он решит эту проблему. Прошло пару недель, и я забыла о нашем разговоре, как Раймонд сам напомнил о нём.

— Ты не можешь мне дать Рубин? — как-то поутру спросил он меня. Я сняла рубин Милосердия с шеи и протянула его Раймонду. Он взял его, поцеловал меня в губы, сказал: «Спасибо», — и ушёл. Я оторопела, но ничего ему не сказала, когда он к вечеру вернулся на ужин за общий стол. После трапезы князь пригласил к себе в кабинет меня с Раймондом и княгиню с Еленой, а когда мы собрались вместе, снял белую салфетку со стола. На нём стояла золотая чаша, прикрытая сверху крышкой с защёлкой, а когда князь открыл её, мы увидели Рубин Милосердия, закреплённый внутри чаши.

— Красиво, — только и смогла промолвить я, а князь сообщил: — После вечерней молитвы мы её спрячем.

Мы пошли в церковь, а, когда закончилась служба, Раймонд и князь Михаил куда-то исчезли. Вернулся Раймонд поздно, когда я уже спала, но я сразу его почувствовала и повернула голову к нему. «Можешь спать спокойно», — прошептал мне Раймонд, и я прильнула к его губам, обхватив его голову. Его волосы оказались мокрыми и я спросила: «Ты, что, купался?» — на что он поцеловал меня в губы и сказал: «Спи!» «Как же спать, когда рядом со мной такой красивый мужчина?!» — подумала я и снова присосалась к его губам.

Наша идиллия не могла продолжаться вечно.

Видимо, мы чем-то прогневили Бога, потому что через несколько лет от нас отвернулся. В Кафе убили внука одноглазого беклярбека Ногая по имени Актаджи, куда он приехал собирать дань. Разгневанный Ногай собрал орду и не только разрушил генуэзское побережье, но уничтожил порт Авлиту и разграбил Готию, а потом осадил Дорос. Тогда-то и пригодилось умение Раймонда, который сумел так организовать защиту, что беклярбек Ногай не выдержал, простояв под Доросом целых два зимних месяца и понимая, что не прокормит своих лошадей. Он прислал гонца, с требованием по-прежнему платить дань, после чего остановил осаду Дороса, так как его начал преследовать хан Тохту. Радости не было границ, но, как всегда, горькое случается тогда, когда его не ждёшь.