Евангелие от рыжего кота

Кроме того, у всех имелись копья с железными наконечниками, которые, видимо, изготовляли сами берендеи. Когда я догнал Дюдона, он уже находился в наскоро поставленной палатке из холста, что для берендеев роскошь. Я хотел заглянуть туда, но угрюмый воин, стоящий у входа, направил на меня копьё. Пришлось остановиться и подождать, тем более что ждать пришлось недолго – на входе появился растерянный Дюдон, который увидев меня, потащил меня внутрь. Ослеплённый солнцем, я не сразу привык к полумраку, и увидел только чей-то силуэт на одной стороне палатки. Когда глаза приобрели возможность что-либо различать, то я увидел девушку в обычном облачении воинов-берендеев, лежащую на камышовой циновке. Дюдон склонился над её оголённой ногой, которая заставила меня ужаснуться. Видимо, девушку ранили стрелой, а не вовремя обработанная рана чревата последствиями – нога распухла и посинела.

— Держи её! — попросил меня Дюдон де Компс, и я склонился над пышущей жаром девушкой, придавив её телом, и прижав её руки к циновке. Девушка дёрнулась, пытаясь вырваться, а потом вскрикнула от боли, видимо, Дюдон чистил рану.

— Что вы делаете? — угрожающе склонившись надо мной, спросил мужчина с седеющей головой. В углу палатки сидела растрёпанная женщина с серебряной серьгой на одном ухе, которая дымила плошкой и, закрыв глаза, угрожающе бормотала что-то под нос. «Ведунья!» — подумал я и повернулся к мужчине.

— Мой товарищ, Дюдон, обработает рану, — объяснил я ему, по-прежнему придавливая девушку и рассматривая её лицо. Её резкие черты лица казались агрессивными, а чёрные волосы, которые следовало быть прямыми, почему-то вились упругими волнами. Мужчина, удовлетворённый моим ответом, отправил свой наполовину вытянутый меч обратно в ножны и произнёс:

— Моя дочь может выдержать и не такую боль.

Девушка, в пику его словам, снова застонала, а зрачки её открытых глаз вспыхнули и расширились. Дюдон делал, что мог, а на большее не стоило рассчитывать и следует уповать только на Бога. Девушка снова дёрнулась, а мой нос учуял странный запах, который мне что-то напоминал.

«Жди беды!» — бормотала ведунья, но её никто не слушал, а смотрели на то, что делает госпитальер.

— Всё! — сказал гигант Дюдон по-французски, и я разжал свои руки. На запястьях у девушки остались следы от моих пальцев, но она подо мной не дергалась, а умиротворённо рассматривала меня. Немного смущённый её взглядом, я поднялся и обернулся к Дюдону. В руках у друга я увидел пузырёк из зелёного стекла, в котором болталась какая-то тёмная жидкость.

— Что это такое? — спросил я, вспоминая что-то подобное.

— Эликсир, — ответил Дюдон, пряча пузырёк в карман своей котты, а на мой уличающий взгляд, официально объяснил: — Я одолжил немного у сержанта Гуго.

Юноша, встретивший нас, оказался братом девушки, Любомиром, а черноволосый мужчина, Воислав, – её отцом и вождём этого племени берендеев. Не стоило ожидать, что девушка сразу вылечится и тут же вскочит на коня. Нам с Дюдоном следует опасаться того, что ей станет хуже. Если это произойдёт, то мы с моим товарищем уложим пару десятков берендейских воинов, а остальные нас одолеют и зарежут. Видимо, Бог услышал наши молитвы, и на следующий день похода опухоль на ноге девушки спала. Она весело выглядывала из повозки, положив вытянутую ногу на пук соломы, сверкая черными вишнями глаз.

— Ты рус? — спросила она у меня, когда я шагал рядом с повозкой. Я кивнул головой и сообщил, что меня взяли в плен ордынцы и увезли в Кафу, откуда меня освободил Дюдон с друзьями.

— Ты сдался в плен? — с иронией спросила она меня, заглядывая мне в глаза.

— Я был без сознания, так как меня подло стукнули сзади по голове, — ответил я, а она насмешливо взглянула на меня и сообщила: — Нужно быть хитрее. Простота – хуже воровства. Ты откуда?

— Каневский сотник, — ответил я.

— В Каневе нет воинов, там ордынцы, — издевалась девушка.

— Есть, — сказал я и шепнул на ухо: — В лесах.

Девушка хмыкнула и сообщила: — Меня зовут Купава.

— Кто тебя ранил стрелой? — спросил я, и она рассказала, что её похитили ордынцы, чтобы продать в рабство. Отец, Воислав, догнал ордынцев и всех перебил, а их лошадей угнал с собой.

— Ты сдалась в плен? — спросил я, а Купава, пойманная на слове, рассмеялась и спряталась в кибитке. Ко мне подъехал нахмуренный брат Купавы, Любомир, который спросил у меня: — Ты беглый смерд?

— Я свободный человек, — был мой ответ. После моих слов он повеселел и сказал: — Я не хочу, чтобы сестра стала женой смерда.