Евангелие от Сергея или смертельная ошибка Иисуса Христа

   -Иисусу. Присосался змеёныш к моей жене. Натурщик хренов. Я хочу перед тем, как он исчезнет в Рим, всыпать ему сорок ударов бичом, а?

   -Да всыпь, если тебе от этого полегчает, – согласился Лука, – и поделом ему.

   Они разошлись в разные стороны, Лукреций направился на переговоры с Прокулой, а Понтий вышел к народу.

   При его появление толпа заволновалась, и вперёд вышел Каиафа.

   -Уважаемый прокуратор Палестины Понтий Пилат! Сегодня, синедрион приговорил Иисуса из Назарета к смертной казни. Он обвиняется в богохульстве, грабежах и попытке захватить власть в Израиле. Он называл себя царём и сыном Бога. Мы просим тебя утвердить смертный приговор синедриона – побить Иисуса из Назарета камнями.

   Пилат огляделся. Во двор набилось человек двести. Между шестью стражниками стоял осуждённый Иисус. Он смотрел прямо в лицо Пилата и в его глазах Понтий прочитал уверенность человека наперёд знающего, что произойдёт дальше.

   -Подожди Исусик,– ухмыльнулся про себя Пилат,– ты ещё не знаешь, что тебя ждёт.

   Он отвернулся от Иисуса и объявил: – Я хочу начать с трёх грабителей, что были арестованы моими солдатами.

   В это время из тюрьмы пригнали Вараву и двух его сообщников.

– Как вы знаете, я могу помиловать любого по своему усмотрению, поэтому я решил отпустить с миром…, тут он как хороший актёр сделал паузу. Все застыли, ожидая, чьё же имя произнесёт Пилат.

   -Вараву!– выкрикнул Пилат.

   Сторонники Антипы, находящиеся в толпе одобрительно загудели, а Понтий внимательно наблюдал за реакцией Иисуса. Он был спокоен, так как не ждал помилования. Чтобы начать своё триумфальное шествие по Израилю, Иисусу нужен был только оправдательный приговор.

   -Теперь эти двое, – Пилат показал на подручных Варавы, – они совершили убийство нескольких граждан. На них кровь и я приговариваю их к смерти. В толпе послышались возгласы одобрения.

   -Теперь этот человек,– показывая на Иисуса, произнёс Пилат,– он обвинён синедрионом в тяжёлых преступлениях и я обязан учинить допрос.

   Он подошёл к Иисусу и спросил:– Это правда, что ты называешь себя царём Израиля?

   Иисус улыбнулся. Долгожданный момент настал.

   -Я этого никогда не говорил, – ответил он спокойно, – но я из рода царя Давида.

   Упомянув царя Давида, он как бы утверждал своё право на корону.

   -Не признаётся, – расстроенным голосом произнёс Пилат, чтобы все слышали,– может быть, бич поможет освежить его память? Всыпать ему сорок ударов.

   Это никаким образом не вписывалось в их план и Иисус встревожено посмотрел на Пилата, как бы спрашивая его: -Что происходит?

   -Это тебе за Прокулу, – тихо, чтобы никто кроме Иисуса не слышал, сказал ему Понтий.

   Легионеры Пилата схватили Иисуса из рук стражников и потащили его во внутренний дворик. Марк подал ему большущий кувшин.

   -Это вино, – сказал он,– если выпьешь всё до дна, прикажу палачу сильно не хлестать. Понял?

   Только после этих слов до Иисуса дошло, что его подставили и что живым из этой заварухи ему не выбраться. От этой догадки ему стало страшно, и он машинально взял кувшин в руки.

   -Пей Иисус, – приказал Марк.

   Иисус стал пить и лихорадочно думать как себя вести дальше. Призвать толпу, собравшуюся во дворе Пилата к восстанию? Легионеры убьют на месте его тут же во дворе. Кинуться в ноги к Пилату?

   Обдумывая это, он и не заметил, как выпил весь кувшин. Солдаты повалили его на скамью и принялись хлестать бичом. Больно! Сорок ударов. За что? Почему?

   -Обманул подлец,– подумал Иисус о Марке, – сказал, прикажет больно не бить.

   Толпа, во внешнем дворе услышав свист бича, и стоны Иисуса заволновалась, а женщины заплакали, а апостолы, почуяв провал, спешили покинуть двор Пилата, как можно быстрее.

   Отсчитав сорок ударов, солдаты подхватили Иисуса под руки и притащили на суд.

   -Так ты царь или нет? – повторил вопрос Пилат.

   Иисус затравленно молчал. В глубине души он ещё надеялся, что это какая-то странная игра Пилата и что он вот вот одумается и вынесет оправдательный приговор.

   -Ну, что ж, молчание знак согласия,– произнёс Пилат,– распять его вместе с этими двумя убийцами.

   Женщины заголосили, Пилат, повернувшись, пошел искать Лукреция, а солдаты под командой Марка притащили кресты и, взвалив их на осуждённых, погнали к выходу из города на традиционное место казни – холм Голгофу.

  Толи от вина, толи от потрясения, вызванного решением Пилата, Иисус потерял способность соображать. Он шагал с крестом на спине по узким улочкам Иерусалима, и ему казалось, что это несёт крест не он, а кто-то другой, а он видит эту картину как бы со стороны. Сквозь его плащёвку проступала кровь из ран, нанесённых бичом, и нести крест было больно. А ещё это крепкое вино и ноги совсем не слушались. Иисус то и дело спотыкался и два раза упал, роняя свой крест. Он был пьян. Когда, уже за воротами, Иисус упал в очередной раз и никак не мог подняться, Марк схватил стоящего на обочине мужика и приказал ему нести крест Иисуса. Это был Симон Кореянин. Он возвращался с поля и к своему несчастью остановился поглазеть на процессию.