Евангелие от Сергея

Другой его последователь — Елисей. Только за то, что дети назвали его лысым, он убил их. Сорок два ребёнка!(2) Мерзавец, сволочь последняя, да и только! А их святая книга называет его божьим человеком!

А искусственный голод, который он устроил в Израиле, чтобы поднять свой авторитет, действуя по принципу: чем хуже для страны, тем легче одурачить народ? Люди ели голубиный помёт! Люди ели людей, Понтий!! Та же святая книга описывает случай: две женщины решали — чьёго ребёнка они убьют первого, чтобы сьесть!!! (3)

Пророки??? Это авантюристы и тираны чистейшей воды!!!

И это именно их действия привели Израиль к неисчислимым жертвам и экономической катастрофе!

— Ну, ты у нас всегда был против религии, — ответил Пилат, — поэтому не удивительно твоё отношение к их религии.

— К их или нашей, Понтий, нет разницы. Смотри, что в Риме происходит. Император обьявил себя божественной персоной!

Зная историю развития мира, можно с уверенностью сказать, что последует дальше. Ты знаешь?

— Нет, но мне, конечно же, интересно узнать.

— Он уподобился их пророку. Да, Понтий! Теперь он сделает всё, чтобы ограничить демократию и убрать сенат. Потом последуют репрессии инокомыслящих и гражданская война. И империя погибнет.

— Не веришь? — увидев недоверчивую улыбку на лице Пилата, спросил Лукреций. — Уверяю тебя: так оно и будет, если мы не станем на защиту демократии.

1. Библия.3Цр.18:40

2. Библия.4Цр.2:23,24.

3. Библия.4Цр.6:28

75

— Не порть настроение, Лука, — сказал Пилат, — может быть и минует нашу бедную страну эта участь. Лучше расскажи что-нибудь весёлое, подними настроение.

— Согласен, Понтий. Я расскажу тебе о Гилеле. Был такой философ в Израиле. Мне про него Гаммуил, его внук, рассказывал. Это был обыкновенный дровосек и плотник, но своей теорией любви и добра он покорил сердца всех израильтян.

— А, ты напиши про него книгу, — вдруг предложил Пилат, — пусть люди читают и становятся добрее.

— А вот и напишу! — вдруг загорелся Лукреций.

Он выскочил из бассейна и забегал по его краю. Видимо, идея Пилата легла ему на душу и он не мог успокоиться от сошедшего на него творческого прозрения.

— Ты — гений, Понтий, — заорал он, — если сложить их вместе, то получится замечательная личность и интересная книга.

— Кого с кем сложить? — не понял Пилат.

— Елисея и Гилеля.

— Да успокойся ты, — проворчал недовольно Пилат, выходя из бассейна, — объясни всё по порядку, а то ложишь двух мужиков вместе и ещё хочешь, чтобы я тебя понял.

Они сели к столу и налили вина.

— Представь, Понтий, — стал излагать план будущей книги Лукреций, — я опишу человека, обладающего силой и властью Елисея. Пусть он, как описано в святой книге, творит чудеса: исцеляет людей, превращает воду в масло или вино, кормит сотни людей кусочком хлеба, оживляет покойников.(1) Но… только ум и сердце я дам ему от Гилеля. Представь — ум и власть, сила и милосердие, благородство и справедливость. Да у меня получится человек будущего и моя книга переживёт века!!

— Нет, Лукреций, — ответил, смеясь, Пилат, — это невозможно.

Ты знаешь людей: они не могут быть такими, как ты хочешь описать. У тебя получится бог, а не человек будущего.

— А, может… — начал было Лукреций, потом на минуту задумался, а затем сказал, — ты прав, прав опять. И ты не подозреваешь, Понтий, что подал мне ещё одну грандиозную идею: я и опишу

1. От автора. Описание творимых чудес — это излюбленный приём библии, который повторялся в ней уже неоднократно.

Точно такие же чудеса приписаны и Иисусу Христу.

76

его, как Бога.

Он опять на минуту задумался, а потом произнёс:

— Не то, Понтий. У них уже есть Бог и люди не поверят другому. Надо что-то другое.

Лукреций выпил вина и задумался. Понтий только решил переключить разговор на другую тему, как Лука воскликнул:

— Эврика, Понтий! Эврика! Я опишу историю не Бога, а его Сына, которого Бог послал на землю, чтобы помочь людям найти путь к справедливости.

— Вона ты куда загнул! — воскликнул Пилат. — Ну и фантазия у тебя, Лукреций.

Он весело рассмеялся, а потом спросил с хитринкой в голосе:

— А хочешь, я тебе помогу?

— Писать?

— Да нет, Лука, писать книги — это по твоей части, а мне оставь мои донесения и приказы. Я могу познакомить тебя с одним интересным человеком. Он у меня переводчиком служил и малый, я тебе скажу, далеко не дурак. Ты отгадал его мысли, Лукреций, ведь он себя Сыном Бога называет.

— Не может быть!!

— Чтоб я сдох, Лука, если вру! Но это не всё. Он ещё и царём Израиля хочет быть.

— Сын Бога — и царь? Ну, это уж слишком! Это уже перебор, — разочарованно ответил Лукреций, — ты ещё добавь — и император.

И что получится? Да обыкновенный сумасшедший, страдающий манией величия.

— Да ты пойми, Лукреций, — возразил ему Пилат, — чтобы хоть что-то изменить в этом болоте, которое представляет собой сегодняшний Израиль, надо обладать властью. Вот он и хочет взять власть в свои руки, чтобы, по его словам, восстановить справедливость.

— Утопия, Понтий, — отпарировал Лука, — где единоличная власть, там никогда не будет справедливости. Только демократия что-то ещё может изменить в этом мире.