Евангелие от святого Бернарда Шоу

Надеюсь, эти оправдания могут считаться в таком деле достаточными. Основной нитью этих заметок будет демонстрация ошибок — упущений и допущений, — обнаруженных при пристальном изучении работы мистера Шоу. Другие замечания будут высказаны по поводу других мест этого блестящего очерка по ходу обсуждения, но лезвие топора, призванного подрубить корень дерева Шоу — доказательство того, что он совершенно неправильно истолковал Библию, что он выбрал тексты, подходящие для его целей, и проигнорировал те, что им противоречат; и что сделал он это (без сомнения, непреднамеренно), дабы доказать, что вся сущность учения Иисуса — ни больше, ни меньше, чем квинтэссенция политической пропаганды выдающегося эссеиста. Благодаря бесконечному благоговению, окружающему имя Иисуса, последнее всегда было козырным тузом в руках богословов. Извечной целью всякого

религиозного реформатора было подтвердить, что Иисус Христос именно на его стороне. Мнение Иисуса по любому поводу считалось судом высочайшей инстанции. Всякий еретик основывал свой предельный довод на каком-нибудь изречении пророка из Назарета.

Следовательно, несмотря на блестящий, оригинальнейший склад ума, мистер Шоу на самом деле совершил то же, что делали до него всяк и каждый, от Ария до Ренана. Даже атеист вынужден в полной мере основывать свою позицию на учении Христа. Оно и ничто иное — стандарт, по которому мерит он свою работу. Он со всей очевидностью отличается от святого Павла только тем, что использует эту первопричину как почву для неверия и противоречия вместо веры и строгого соблюдения. Основная цель профессора Гексли в его аргументах, обращённых к Гладстон — доказать, что Иисус говорил что-то нелепое или неверное и делал что-то недостойное или безнравственное. Он отодвигает на задний план куда более важную точку зрения, что вся книга является собранием баек.

Красная нить предисловия к «Андроклу и льву» — в том, что Иисус Христос был новейшим социалистом в точности тех же убеждений, что и сам Бернард Шоу. Итак, приступим, дабы продемонстрировать, что такое представление несовместимо с католическим толкованием Библии как она есть. Мистер Шоу проявил исключительное благоразумие, работая с Библией Короля Иакова, и потому сделал всё возможное, чтобы ограничиваться исключительно «исторической критикой», ибо никому не ведомо лучше него, что, возьмись мы расчищать это болото, оно сомкнётся у нас над головою прежде, нежели мы проделаем три шага. Большинство из тех, кто глубоко копнул фундаментальнейший из вопросов Библии, пришли к выводу, что Иисус Христос — не более чем удобное наименование, своего рода вешалка, на которую цепляют изречения и деяния множества персонажей: вроде той, которой Заратустра является для Халдейских Оракулов, Давид — для еврейских песнопений, которые мы называем псалмами, и, возможно, Гомер — для Илиады и Одиссеи. Несомненно, это универсальная литературная хитрость.

Теперь же настала пора обратиться к очерку мистера Шоу.

Джордж Бернард Шоу

О перспективах христианства

Предисловие к пьесе «Андрокл и лев» Не отведать ли христианства?

Вопрос кажется безнадёжным после двух тысяч лет решительно строгого следования старинному возгласу: «Не этого человека, но Варавву». До сих пор всё выглядит так, словно Варавва был ошибкой, несмотря на крепость его десницы, на его победы, его империи, его многомиллионные богатства, на его мораль, и церкви, и политические конституции. «Этот человек» до сих пор не был ошибкой; ибо никто и никогда не был достаточно разумен, чтобы попробовать его путь. Но и у него был один причудливый триумф. Варавва украл его имя и принял его крест за образец. Есть во всём этом своего рода комплимент. Есть в этом даже своего рода лояльность, вроде такого разбоя, который нарушает все законы и призывает к патриотической преданности царю, устанавливающему их.