Евангелие от святого Бернарда Шоу

Прежде всего, необходимо отметить, что система, которую мы можем назвать числовыми иероглифами и о которой мы собираемся говорить, датируется много более ранней эпохой, нежели то, что мы зовём Средними веками. Истоки её сокрыты в глубинах времён. В Откровении Иоанна Богослова полно числового символизма. Тому свидетельство — проблема «числа зверя», над решением которой свихнулось множество людей. Обратите также внимание на четырёх животных, и на семь печатей, и на двадцати четырёх старцев, и на семь глав, и на десять рогов, и на четвероугольный град Божий с его двенадцатью воротами и двенадцатью основаниями, с длиной, широтой и высотой, равными двенадцати тысячам стадий, и со стеной в двенадцать раз по двенадцать локтей. Всякий, что посчитает, что Иоанн относился к этим

числам просто как к числам, ничего не знает о числах.

Но, в конце концов, Иоанн жил гораздо позже Даниила, книга которого почти так же пестрит числами. У него тоже есть четыре зверя, непохожих один на другого и означающих каждый свою сторону света, и у него тоже есть мистические периоды, как то семьдесят седмин, и шестьдесят две седмины, и тысяча двести девяносто дней, и тысяча триста тридцать пять дней.

В истории профанной мы так же разрабатываем системы чисел, как и Пифагор, и у нас есть каббала еврейская и каббала греческая, и эта последняя столь важна, что не кто иной как сам доктор С. Х. Перри заметил: «Ничто так не важно, как греческая каббала». Старейшая в мире книга, И Цзин, целиком и полностью зиждется на в полной мере числовом основании: на комбинации двух сущностей, взятых сперва по три, а затем по шесть раз.

Воображение древнейших философов волновал один вопрос: Что есть Числа? Простые отношения чисел весьма будоражили их. Они считали «магические квадраты» на самом деле магическими. Им казалось очень важным, что число 9 всегда остаётся результатом сложения цифр любого числа, которое делится на 9. В одном из «Оракулов Заратустры» говорится, что «число девять божественно, и достигает вершин богопознания», и ещё: «Разум Отца повелел, дабы натрое всё разделилось; тотчас же всё разделилось, покорное Отческой Воле».

Попробуем теперь рассмотреть, что древние вкладывали в число 4. Они обратили внимание на то, что, как бы ты ни пытался, тебе не удастся сделать магического квадрата из четырёх чисел, как ты можешь сделать это с одним, или с девятью, или с шестнадцатью, или с двадцатью пятью последовательными числами. Они обратили внимание и на четыре стороны света, и, конечно же, на сотни других особенностей. Руководствуясь всеми этими соображениями, они получили идею четырёх как выражения наиглавнейшей власти, и ограничения, и противодействия, и так далее, пока, в конечном итоге, число 4 не стало чрезвычайно сложным понятием, в котором определение его как на единицу большего, чем 3, и на единицу меньшего, чем 5, было лишь малой толикой. Таким образом, «четыре животных у престола Божия» означают, что сила его простирается во все стороны. Это вовсе не означает, что их именно четыре.

Мы выбрали исключительно простой случай, дабы проиллюстрировать общую истину. Мистер Шоу называет лишь малую долю истины, утверждая, что семёрки популярны. Все числа популярны, но у каждого есть своё особое значение. 7 считалось совершенным числом или, точнее, одним из совершенных чисел, ибо объединяло духовное 3, которое можно назвать первым раскрытием или истолкованием единицы, и 4, первое раскрытие или истолкование двух.

Единица, конечно же, первое среди совершенных чисел, ибо сколько бы ты ни умножал его на самоё себя, оно останется единицей, тогда как 2 — первое из несовершенных чисел, ибо оно подразумевает конфликт. Поэтому 1 — это дух, 2 же представляет материю; и потому 7 становится гармонизацией духа и материи, числом, в котором они объединяются вновь. По той же причине «совершенным» является число 12 как ещё одна форма гармонизации трёх и четырёх.

Был в семёрке и негативный аспект, поскольку число 10 было завершением единиц измерения и картой вселенной, созданной на основе этих десяти чисел, и первые три из них отводились Троице, остальные же семь назывались Низшими. Потому в Каббале мы имеем «десять адов», собранных в семь дворцов!

Поэтому следует понимать, что, если средневековый философ говорил о семёрке чего-то или дюжине чего-то, он не имел в виду, что ты смог бы насчитать семь или двенадцать этих предметов. Он описывал их в чрезвычайно сложной и тонкой манере, которую не смогло бы выразить ни одно другое слово. Он передавал идею, скрытую за словами, как это делает всякий

великий поэт. Точно так же критика, обрушенная вольнодумцами на догмат о Троице, была всего лишь примером ignoratio elench; христиане же были не в состоянии защитить его, ибо они не имели ни малейшего представления о тех идеях, которые вкладывали в него Отцы Церкви. Критика христианами других культов с их странными обрядами была, по большей части, столь же нелепой. Основатели благоразумно окутывали свои истины священными символами.