Евангелие от Тимофея

Словно окутанный невидимым силовым полем, брел я через поле боя, и ряды сражающихся расступались вокруг меня как бы по мановению волшебной палочки. Ни один свистящий бич, ни один обоюдоострый нож, ни единая капля крови не коснулись меня. Даже трупы, казалось, падали так, чтобы не попасть мне под ноги. Трижды моя несчастная армия бросалась вперед и трижды откатывалась назад, обгоняя меня. Когда наступили сумерки, я был уже совершенно один. Живые давно добрались до крутопутья и сейчас, наверное, рушили за собой это хрупкое сооружение. А мертвые догнать меня не могли, если бы и захотели.

Черная огромная тень описала надо мной несколько кругов и медленно уплыла куда-то в сторону. Время косокрылов еще не наступило, значит, это был Феникс — первый после нашей встречи в антиподных лесах.

С этого дня великий страх поселился в моей душе. Он не покидал меня ни днем, ни ночью. Однажды, чтобы заснуть, я, по совету Головастика, выпил в одиночку полбадьи браги. И все равно сон-забытье не снизошел на меня. Зато в мерзком призрачном бреду меня вновь посетил старик с оскалом мертвеца и взглядом Сатаны.

Я отменил свои прежние указы. Я внимательно перечел оставленные Тимофеем заповеди. Я изучил все без исключения кулинарные рецепты, и в некоторых из них открылся тайный, ранее не доступный мне смысл. Вникая в секрет приготовления мясного салата, я нашел подтверждение своим мыслям о необходимости применения чрезвычайных мер. В последних строках раздела, посвященного окрошкам и рассольникам, содержалось прямое указание на главные причины наших поражений. Описание говяжьего студня окончательно укрепило мои помыслы.

На большом Сборе законники выказали открытое неповиновение, и я приказал казнить каждого десятого из них. Правда, немного позже я передумал, но было уже поздно — палач оказался слишком расторопным. Всех кормильцев, не успевших скрыться в недоступных местах, загнали в войско. На бродяг и дезертиров надели колодки. Головастику я популярно разъяснил ошибки предыдущей администрации, так и не сумевшей свалить ни единого ветвяка. Основная масса колодников должна сосредоточиться на самом верхнем, пятом или шестом ветвяке и рубить его в две смены — днем и ночью непрерывно. Но рубить не в ста шагах от конца и даже не посередине, а у самого основания. Рычаг приложения сил при этом неимоверно возрастает, и ветвяк обломится под действием своего собственного веса. Достаточно будет рва глубиной в одну четверть его толщины. Нижние ветвяки следует лишь слегка подрезать — рухнувшая сверху масса будет иметь такую кинетическую энергию, что все они уподобятся поставленным на попа костяшкам домино. Перед этим желательно войско Отступников заманить на один из обреченных ветвяков. За сроки и качество работ отвечает непосредственно Головастик.

Служивых, сдерживавших все возрастающий напор Отступников, было ведено строить в фаланги по типу македонских и соединять между собой лианой-змеевкой, то есть той же колодкой, только гораздо более длинной. Боевой дух войска от этого не вырос, зато дезертирство резко сократилось. Бывший Главный Страж Площади разработал проект указа о подрывных действиях во вражеском тылу, за что и был возвращен на прежнюю должность. Наиболее инициативные и преданные губернаторы приступили к формированию женских полков. Мор докатился до мест, где народ уже успел повымереть от голода, и сам собой затих. И все было бы хорошо, если бы не эта отупляющая, выматывающая силы бессонница.

— Только что прибыл гонец от тысяцкого, надзирающего за работами на указанном тобой ветвяке пятого яруса. Вчера ночью в недрах ветвяка раздался могучий продолжительный треск, никогда до сих пор не слышанный на Вершени. Люди, находящиеся с внешней стороны рва, ощутили сильный толчок. Многие даже не удержались на ногах. Перепуганные колодники прекратили работу, но вскоре под страхом смерти возобновили ее. С тех пор треск регулярно повторяется и, похоже, раз от разу становится сильнее. Наутро по всей протяженности ветвяка вскрылось множество нор, из которых, словно обезумев, полезли древесные кроты. Голодные люди обрадовались, стали убивать и пожирать их. Однако вскоре из нор появились кротодавы. Они долго вслепую носились по ветвяку, давя и калеча всех встречных, пока все до единого не сгинули в Прорве, — доложил Головастик.

— Это, наверное, первая хорошая новость, которую ты мне принес за последнее время, — сказал я.

— Не больно уж она хорошая. — Головастик был если не испуган, то встревожен. — Отродясь не слыхал, чтобы на Вершени бывало такое.

— Ты про многое еще не слыхал. Рано или поздно новое приходит на смену старому. И это новое нельзя винить в том, что кто-то о нем еще ничего не слыхал.

— Уж очень мудро ты стал выражаться. Лучше скажи: что нам делать?

— Пусть колодники продолжают срою работу. Но только на внутренней стороне рва. Всех служивых утрать с ветвяков на крутопутье. Кормильцы, надеюсь, уже давно отселились?

— Должны бы. Да только разве уследишь за всеми.

— Отступники где?