Евангелие отца

- Совершенно и безоговорочно. Суннизм, в отличие от шиизма, не дал большого числа сект. Правда, сунниты подразделяются на четыре богословско-юридических толка — мазхаба, однако все они считаются одинаково правоверными, и каждый верующий мусульманин может принадлежать к любому из них по своему усмотрению. Если коротко, то мазбахи, например, отличаются друг от друга по практикуемому ритуалу и методу толкования Корана. Маликитский толк отличается консерватизмом, ханифитский более либерален, шафиитский допускает сравнительно свободное толкование Корана и критический анализ предания. Малочисленный в настоящее время ханбалитский толк объединяет наиболее фанатичную часть мусульманского духовенства и верующих.

И вот как раз-то внутри ханбализма и сложился ваххабизм - этакое "протестантское" движение в суннизме, возникшее в конце восемнадцатого века в связи с борьбой арабов против турецкого ига. Ваххабиты, понимаете ли, считают, что между богом и людьми не должно быть никаких посредников, и поэтому отвергают духовенство. Поэтому они не слушают духовников и это прискорбно. – Хусейн, сын Али, даже как-то слишком театрально опечалился. - Ваххабизм запретил своим адептам курить табак, пить кофе, носить шелковые одежды и драгоценности. Борясь за строгое единобожие, и резко выступая против почитания святых, секта отказалась от культа пророка Мухаммеда. Паломничество к "священному" черному камню в Каабе ваххабиты квалифицировали как идолопоклонство и, конечно, они на своем непростом пути многих потеряли: кого-то из-за очень уж жестких правил, кого-то из-за неизбывной любви к драгоценностям, ну а кто-то просто не мог жить без утреннего кофе - бывает и так. Мы нередко этим пользуемся и поэтому неплохо осведомлены о том, что происходит внутри этого крыла мусульман. К сожалению, не настолько насколько нам бы этого хотелось.

Надо сказать, что как и у вас, христиан, любителей создавать всякие секретные монашеские ордена, в суннитской среде тоже сформировался военно-религиозный орден сенуситов, целью которого является очищение ислама от чужеродных наслоений. Эти вот нас сегодня и беспокоят более всего.

- Получилось.

- Что, простите, получилось, дорогой Бальтазар? – Хусейн недоуменно взглянул на вытиравшего влажным полотенцем свои руки Бальтазара.

- Я говорю: получилось одновременно дослушать и докушать. Сыт и образован до невозможности.

- Вы удивительный человек, мне говорили. Ну, оставим это. Надеюсь, что теперь Вы понимаете, что нельзя считать мусульман однородной массой и тем более говорить, что все мусульмане равнозначны такому популярному ныне термину как «террористы».

- Тут я с Вами совершенно согласен. Тем более, что я прожил последние годы в Танжере и никто, заметьте, ни один человек или организация не замыслили против меня ни одного теракта, так что у меня нет личного опыта для такого утверждения.

- Ну, это поправимо.

- Что? Теракт в отношении меня?

- И это тоже. А теперь, раз Вы поели, мы можем сесть за другой стол, где нас ждет чай и сладости, и мы сможем перейти непосредственно к делу, все согласны?

Удивительны дела твои Господи! Мистер Ной, которого все боялись как злобного монстра умноженного на самого себя два раза, не проронил ни единого слова за весь этот долгий разговор, напоминавший лекцию по религиозным течениям внутри мусульманства. Он и сейчас, молча, встал, и, поправляя свою надетую навыпуск белую рубашку, пошел к столу под раскидистым деревом, где уже был накрыт чай. Только сейчас Бальтазар заметил, что Ахмед исчез. То ли баранина отвлекла, то ли лекция была столько интересна, но исчезновение Ахмеда для Бальтазара прошло незамеченным.