Евангелие отца

Сколько прошло лет? Две тысячи? Наступил ли тот день, о котором мечтали поколения его семьи? И как может случиться, чтобы эти восемь человек даровали ему то, о чем молчит Он. Совершаешь ли ты ошибку, Иосиф? Если – да, то Бог тебе судья, а если – нет? Кто осудит? Кто судья, если Он молчит. Молчит и видит. Не мешает и слушает, как ветер утихает, как звезды зажигаются, как огонь в печи гаснет, а ночь становится темнее. Как слушал и тогда, когда нареченный сын Его просил Его о пощаде. Молчит. Слушает. Смотрит за драмой, которую сам создал.

Ирония судьбы. Рим, который судил и приговорил Иисуса, сделал христианство своей официальной религией. Мать римского императора Константина Великого через три века после казни приехала в Иерусалим, и на этом месте Константин возвел Церковь Гроба Господня. Для кого? Подумай, Иосиф! Для избранных или для всех? Ты вырос с верой и требуешь сейчас ответа от Того, кому веришь – как это возможно?

Открой книгу или учебник, и ты увидишь, с какой легкостью веру в Бога ассоциируют с графой в паспорте! Если ты грек, русский или киприот – то ты православный, если еврей, то, конечно, иудей. Скандинав ты или англичанин - ты протестант, а испанец или итальянец - ты можешь быть только католиком. Перс или араб не вызывают сомнений – мусульманин. Ярлыки и клише, как ценники в магазине. Но, разве все так просто? Разве название имеет значение? Значит, имеет. Татарский сын приводит русскую жену, протестантка выбирает католика, а еврейка хочет выйти замуж за арабского юношу. И все они говорят о любви. Разве любовь сегодня что-то стоит? Нет, потому что слова твоего президента о мировой угрозе становятся реальностью для твоих родителей в их тихом, купленным в кредит домике на окраине города. А их домик важнее и дороже какой-то там любви. И они уже не думают, какой хороший человек их будущий зять – они думают о том, как будут выкручиваться на вечеринке у соседей перед Пасхой! Как будут говорить, что этот приличный с виду молодой человек, мусульманин, отрицающий и их жизнь и их Бога. Что скажут соседи? Разве может что-нибудь быт важнее их мнения? Их мнение о тебе ведь важнее твоего мнения о себе, не правда ли?

Вот если бы каждый президент каждой страны мог занять это высокий пост при одном условии, которая бы была записана в Конституции: жена не может быть одной с ним веры! Если бы так было, то не было бы опрометчивых слов о чужих Богах. Но, нет, ты бредишь, Иосиф! Так не будет, потому что слова и дела редко похожи друг на друга, как правда и ложь.

Сейчас на горе становится прохладно. И ты смотришь вниз на город, пока еще изнывающий от раскаленных крыш и мостовых и тебе странно. Здесь, именно здесь центр мира – христианство, ислам и иудаизм так тесно переплелись, что если бы забыть эти слова, хотя бы на один день, наступил бы самый добрый день на этой грешной Земле. Но, не дадут, Иосиф, не дадут этого сделать те, кто не пришел сегодня на Храмовую гору. Их лимузины сюда не проедут, а их охрана хочет сытно есть – ей нельзя терять врага, потому что без него кто заплатит за ее услугу? От кого охранять, если люди будут помнить только свои имена, а Золотой Купол Храма скроет от жары головы всех, кто захочет сюда придти, забыв, как зовет Его их сосед? О чем ты сейчас думаешь, Иосиф?