Евангелие отца

- Не стоит, доктор, мне приписывать то, что принадлежит другому. Я не призываю разрушить Храм – я требую справедливости. Пусть даже Вы этому и не верите. Я хочу, чтобы Церковь признала свою ложь и восстановила истину. Пусть даже если придется ложь назвать заблуждением, а справедливость компромиссом. Я готов к этому. Это раньше давали пощечину за подлость, а еще раньше просто убивали за это. Сегодня мы называем политкорректностью чистую ложь, подлость политикой, а предательство дипломатией. Я хочу, что бы Отец Иисуса - мой далекий предок занял подобающее ему место в лоне Церкви. Я желаю, чтобы верующие знали, кому они обращают свои молитвы. Я хочу, чтобы Отец стал тем, кем он был и для Иисуса и для каждого верующего во имя Его. Я не хочу подачек в виде святого покровителя всех трудящихся, семьи, девственниц и умирающих. Покровитель всех трудящихся! Слава Богу, что его днем не считают 1 мая. Мне ближе его признание покровителем Вселенской церкви Папой Пием IX в 1870. Пусть так и будет во истину. Кстати, Вы знаете, что Святого Иосифа называют не Отцом Иисуса, а опекуном? Вот причина моих поступков – требование признанать Отца Отцом.

- И для этого Вы не нашли лучше компании, чем мусульмане? Вы же объявили войну Христианской Церкви, Йохам! Вы, который говорит сейчас об Иисусе, связал себя с террористами.

- С террористами, говорите? Доктор, побойтесь какого-нибудь Бога. Любого на Ваш выбор. Вы должны признать мое право использовать те же методы, что и христианская Церковь, которая создавала сотни рыцарских Орденов, которые упивались кровью младенцев. Отряды убийц под сенью креста. Вам по душе такое? Тем более, что я иудей. А христиане и нас не считали близкими друзьями, не так ли?

- Воины Христовы защищали Святую Веру. Не передергивайте, Йохам. Ваши сегодняшние партнеры по справедливости, согласитесь, не самый удачный выбор. И потом, те, кого Вы обвиняете во всех грехах, заработали своей кровью славу христианской Церкви.

- Они зарабатывали для Церкви деньги и больше ничего. А Церковь платила им за эту работу золотом и землей. Самая разветвленная коммерческая и военная организация в одном лице: Церковь и монастыри. Откуда богатство Церкви? Из монастырей. Откуда богатства у монастырей? От подаяний? Да перестаньте же Вы, наконец. Это смешно. На подаяния может прожить аскет в лесу, который хочет только молиться, поститься и поскорее придти к Богу своей естественной смертью. Торопятся ли к Богу наши пастыри? Отнюдь. Они, скорее, торопят на тот свет других. Да и дел у них во имя Его много, а дела стоят денег. А откуда их брать в таких количествах? Не те времена – монастыри уже никого не грабят. Так что – бросьте. Бизнес и политика – единственное занятие этих организаций. А вот когда дело заходит о мире – тут они в стороне. Что проще? Если начинается война: кто должен быть первым за столом переговоров? Политики? Нет. Священники. Это они должны уговорить паству остановиться и покаяться! Но у их другое занятие в это время – ату неверных! Нет смысла говорить о том, что есть - давайте лучше о нашем деле. Вы ведь пришли сюда вовсе не из-за обиды христиан на меня, я надеюсь?

- Нет, конечно, уважаемый Йохам. Просто я стараюсь быть объективным. Ведь слепая ненависть никому не приносила пользы, не так ли? Только сначала последний вопрос: неужели Вы и вправду считаете, что истинно верующих не осталось?

- Разве я похож на сумасшедшего?

- Ну, судя по Вашей затее – есть немного. – Скорее всего, эти двое уже знали друг друга достаточно для того, что бы чувствовать, как и что можно говорить.

- Если бы не было огромного числа истинно верующих, верующих до фанатизма, верующих настолько, что их вера затмевает их разум, разве имела бы смысл наша встреча?

- Вы мудрый человек. Меня не обманули мои ощущения и то, что о Вас говорили. - Доктор не собирался садиться. Он так и стоял, опершись руками о стол. Давала знать о себе больная спина: если он сядет, то вставать будет крайне трудно. Последний взрыв в Пешаваре причинил ему боль – кусок железа повредил позвоночник. Но эта боль в спине не давала забыть о еще большей боли: этот автобус с солдатами взорвал его младший сын. Это потом он пришел в разведку, чтобы заплатили и те и другие. Чтобы заплатили за сына своей жизнью. Но не смерть ему была нужна – ему нужно было видеть их страдание – только так могла уняться ноющая и тоскливая боль.