Евангелие отца

- Помните пункт второй Конституции Андерсона? На всякий случай, я Вам напомню: «О Светской Власти, Высшей и Назначенной. Вольный Каменщик является лояльным подданным светских властей, где бы он ни жил и ни работал; он никогда не должен участвовать в заговорах и тайных злоумышлениях против мира и благосостояния народа, равно как и не вести себя не должным образом в отношении назначенных представителей власти; ибо сколь Масонство ни страдало во все времена от войн, кровопролития и смятения, столь же расположены были древние Цари и Князья всегда оказывать мастеровым вспомоществование в силу миролюбия и верности последних, всегда давая достойный отпор их врагам и способствуя вящей славе Братства, процветавшего во времена мира. Таким образом, если Брат восстанет против государства, с ним не будут объединяться в этом его восстании, но будут сожалеть о нем, как о любом несчастном; однако если его осудят за это одно только преступление – хотя истинно лояльное, по своей сути, Братство может и должно заявить о своем неучастии в его бунтарском порыве, а также впредь не подавать поводов и не плодить зависть к существующим законным властям, - он не может быть исключен из Ложи, и его связи с ней останутся нерушимы.» Видите? Я помню это наизусть. А почему? Потому что масоны всегда были вместе с королями и князьями. Всегда. Во всем. Мы были верны, но различали понятия, потому что вера и верность понятия разные. Вера может видоизменяться, оставаясь искренней, а верность меняться не может потому что это категория иного толка. Меняться может только объект верности, ибо он не вечен, как объект Веры. Мы преданы и верны по сути своей, самой своей сутью и самим укладом своим. А во что верим мы, и во что нет – не так важно для тех, кто не с нами. Так о чем этот текст? О верности тем, кто свыше. Но, не о вере, конечно. А Вы любите игру в слова? Нет? Зря. А я вот, грешу. Играю так часто, что она стала моей любимой игрой. Внук тоже очень любит. Мы с ним назвали нашу игру «Игра в завиралки». Кто кого больше запутает. Внук, конечно, пока проигрывает, но потенциал у него огромен, потому что, судя по отзывам его учителей в школе, с ним им становится справиться все сложнее и сложнее. Ну, впрочем, я сам ему посоветовал перейти с первого уровня на второй. То есть, от экспериментов на ровесниках к экспериментам над учителями. Не мне Вам говорить, что учителя достойны самых изощренных игр – они сами виноваты в выборе своей жизни и им самим расплачиваться. Да и как возможно кого-то обучать, имея за спиной только учебное заведение? Что они знают? Их знания ограничены комнатой, где содержаться тридцать несчастных.

- Может, Ваша Светлость, вернемся чуть назад?

- Правда Ваша. Что-то стал немного брюзжать. Нехорошо. Так вот: мы преданы? Да. Об этом. Мы преданны и мы преданы. И тогда сразу вопрос: кому или кем? Понимаете меня? Одна маааленькая буковка, а какая разница в смысле. Все игра в звуки и слова. Ничего другого….- Он помолчал и вдруг неожиданно переменил тему разговора.- Вам нравится Италия?

- Италия? Да. Наверное. Не знаю. А почему Вы вдруг?

- Ну, я вот тут подумал, что Италия прекрасна и ужасна одновременно. Как же там у Пушкина было: «Гений и злодейство две вещи несовместные»? Как-то так, кажется. А почему, собственно? Идеалист был ваш Пушкин. Фантазер и максималист настолько, что собственную жизнь организовать не смог…. Очень даже совместные вещи и даже естественно совместные. Кто-нибудь видел доброго гения? Такого сочетания-то нет вообще. Есть – злой гений, а доброго нет. – Его самого даже рассмешило собственное умозаключение.

- Почему это Пушкин вдруг мой?

- Ну, Вы ведь тоже пописываете, так что не обижайтесь.

- А, знаете, с Вами страшно. – Человек, сидящий напротив развел руками. – Вы все знаете.

- Только о тех, кто мне интересен. Не приписывайте мне чужие качества. Да, и Бог и сам не знает все и обо всех. Он только о некоторых и то, вероятно, не все. Знает часть, которую ему хочется знать.

- А другую?

- Чего? Часть? А сами-то как думаете? Уж, наверное, есть тот, другой, кому положено знать то, чего не хочет знать Бог. Я подчеркиваю, не хочет. Вот вам для книжечки мой тезис: Бог не ангел – он просто политкорректный политик. Только не ссылайтесь на меня, если вздумаете использовать. Это Вам нужен скандал, а я человек маленький. Живу тихо и спокойно: зачем мне неприятности.

- И от кого это Вы можете ожидать неприятностей? От церкви?

- Нет. От церкви не может быть неприятностей, пока у нас общие дела. Организованное общественное мнение – вот причина всех невзгод и неприятностей. Так как же все-таки насчет Италии? Нравиться?

- Вы хотите, чтобы я поехал в Италию. Я Вас правильно понял?

- В точку. В самую. В Италию. Собственно, не совсем в Италию – я бы сказал в Ватикан, если уж быть географически точным.