Евангелие рукотворных богов

Пальба продолжалась безостановочно, пока наступающие не добрались до здания и узловатые пальцы первого из них не вцепились в подоконник. Пружинистым рывком метаморф бросил тело вверх и вперед, в окно, но длинная Глевия вынырнула сбоку и описала короткую дугу, разверзнув горло мутанта в кровавом подобии второго рта. Однако цепкие ладони следующего тут же впились в древко, сковывая движения, а третий, массивный, но неожиданно ловкий, головой вперед кувыркнулся внутрь, уйдя из-под размашистой глиссады ледоруба. Рус втащил своего оппонента и они застыли друг напротив друга, сжимая Глевию в четыре руки и соревнуясь в силе. Брат развернулся к противнику и бешено начал вращать Гривелями в ложных и настоящих выпадах. Схлестнувшийся с ним метаморф оказался удивительно хорош. Схватка могла бы затянуться, и даже неизвестно, кто вышел бы победителем - грузный мощный Брат или кошачье-грациозный мутант, если бы отстраненно сидящая позади Кэт не ткнула последнего под коленку. Нога предательски подломилась и этого хватило, чтобы острые клювы беспрепятственно погрузились несколько раз в беззащитную плоть. Рус тем временем извернулся, вырвал оружие крутанул его мельницей над головой и последний из нападавших лишился сначала руки, а затем и головы. Не сговариваясь, воины выбросили мертвые тела наружу - дабы не мешали внутри и путались под ногами тех, кого принесет следующей волной. Сколько там осталось противников, кажется, восемь?

- Ну? - перевел дух Брат.

- Перекур, - Рус снова взялся взводить арбалет.

Передышки не получилось и бойцы принялись наблюдать следующее действо метаморфов. В бледном ночном освещении раскинувшегося перед окном двора показались семеро, по два спереди и сзади, а в центре, поддерживаемое с обеих сторон дюжими мутантами, плелось жалкое создание. Тощее и немощное, на дрожащих тонких ногах и с свисающими руками-плетьми, оно отталкивающе выделялось даже среди безобразных спутников громадной, превышающей нормальную раз в пять, безвольно качающейся из стороны в сторону головой.

- Сейчас я этого лобастого, - Рус прижал к плечу арбалет.

- Погоди, - остановил его рассудительный Брат, даже не поднимая свое оружие.

И зря.

Неожиданно обоими овладела какая-то странная апатия и слабость. Музыкант, с трудом сопротивляясь неподъемному грузу ставшего вдруг тяжелым арбалета, дернулся, короткий болт уныло вжикнул и ушел вверх, в лицо анемичной Селене. Брат выгнулся, пытаясь вскинуть бомбарду, но руки не слушались, да и разум медленно отказывал, погребенный под тяжелым прессом чужого отчаянного безразличия. Четверо из стоящих напротив неотвратимо уверенно двинулись вперед, а в окно уже лез, хромая, если можно так сказать, на раненную руку, неизвестно откуда появившийся Паук. Наверное, он все время находился поблизости, ожидая под стеной своего часа. Дождался, вот он уже между бойцами и радостно скалится в обездвиженные лица, переводя взгляд с одного на другое, где сейчас живут лишь подернутые поволокой глаза. И узлами вздуваются вены на окаменевших руках в тщетных попытках хоть пошевелиться.

Паук распрямился, насколько позволил искривленный позвоночник, и начал поигрывать кривым кинжалом, словно раздумывая, с кого начать. Тьма за спинами воинов вдруг отступила, проявляясь мертвенно бледным, даже более безжизненным, чем лик луны, овалом. Мраморное лицо с глазами цвета синевы кованной истинным мастером стали, цвета бури.

Умирая, Паук осознает, что представшее перед ним существо страшнее любого из ужасных порождений отравленного города. Но он этого никому уже не расскажет.

А Кэт, она не поддается странному воздействию, подошла к окну и, напряженно морща лоб, уперлась взглядом в большеголового… телепата? На мгновение воины ощутили прилив сил, давление отступило, возвращая членам свободу движений. И молниеносно взметнулась вверх кисть Большого Брата, сжимающая полированный приклад. Но мгновение оно мгновение и есть. На полпути рука сорвалась и вновь опала гибкой плетью, лишь оглушительно рявкнуло двойным раскатом грозное оружие, в щепы разлетелся толстый подоконник и огненная вспышка осветила бескровные лица.

Позже, вспоминая этот кошмар, Рус споет словами старинной баллады:

Город стреляет в ночь дробью огней,

Но ночь сильней - ее власть велика…

А сейчас Кэт бессильно прислонилась к стене и закусила губу, по виску ползет предательская капля пота. Время гордячки-Селены… Еще слишком слаба…

Вновь обездвиженные бойцы могут лишь наблюдать, как вразвалочку приближаются четверо убийц, как бьется вдали в мелкой конвульсии большеголовый метаморф и как появляются на усеянном хламом дворе новые персонажи.