Евангелие рукотворных богов

Разбегаются, уходят каждый в свою сторону, вот только кто с кем? Ключник молчит у него уже есть спутник, вернее - спутница. Рус с Братом без особой цели, но на юг, по стопам легенды о рае. Остальные?

- Я пойду с Раханом, - старающийся больше молчать и слушать Ванко при этом придерживался собственного мнения.

Ключник едва заметно покачал головой, бедный мальчишка упрямо льнул к угрюмому калеке, не взирая на кажущееся безразличие своего кумира.

- Малыш, - горько заметила Стерва, - они идут мир спасать.

Прав, как прав все-таки Полк, - подумал Брат. Только через кровь и слезы, в поту и грязи можно строить, восстанавливать потерянное почти навсегда за три дня безумной Войны. Долго, мучительно, переступая через себя и через других, маня и обманывая, запугивая и убивая. Жизнью первого поколения лишь заложив, нет, только расчистив место для будущего фундамента нового общества, которое даже навряд ли пойдет по следам старого, топчась по своим граблям и учась на собственных ошибках. Прав, тысячу раз прав. Но как нестерпимо хочется поверить в чудо, в сказку, в исключительное право избранных единственной жертвой или иным деянием исправить, возвратить ушедшее, повернуть время вспять. Человек ведь слаб и ленив - такова его природа.

А Ключник подумал, что на целый мир ему просто плевать. И даже более того - будь его воля, он бы сам растоптал, размазал эту чудовищную действительность как густую тягучую слюну. Все что ему нужно - мстить. За близких - жену и детей, медленно, один за другим уходящих из жизни у него на руках. За товарищей - того же Бонзу, в страшных корчах и мучениях умирающего от действия неизвестного яда. За себя - свое безумие и четырнадцать лет забытья. И даже за Ванко - ребенка без будущего, одного из миллионов. Мстить, найти бы только достойного противника.

Кэт положила ладонь на предплечье Ключнику. Может не стоит отталкивать добровольных помощников, пусть это и мальчик, полезный уже тем, что способен очеловечить грезящего местью калеку. Может и не стоит.

- А ты? - Брат посмотрел на Стерву.

- А мне все равно, - девушка посмотрела на Ключника, - Куда вы пойдете?

- Да, - присоединился Рус, - в чем заключается план спасения мира?

- Действительно, - это Брат.

Ключник просто перевел взгляд на Кэт.

- Будущее сокрыто.

- И что делать?

- Вопрошать.

- У кого.

- У имеющих доступ к нитям судеб.

- И они ответят? - усомнился Брат.

Ключник почти не слушал говорящих. Что ему - теперь он исполнитель, пойдет, куда позовут, упокоит, кого скажут. Ответственность думающего Ключнику надоела.

- Стремящийся к знанию достоин стать внемлющим истине.

Все очарование, вся загадочность прошлой ночи безнадежно рушатся в свете дня. Вселяющие надежду пророчества - лишь мечтания, навеянные обстановкой: мистической игрой пламени и треском поленьев, усталостью да мастерством рассказчиков. И Кэт из таинственной ночной предсказательницы сейчас представляется дешевой гадалкой, туманно вещающая простакам в извечной манере уличных проповедников. Только Рахану об этом лучше не говорить.

- И когда же они ответят? - тон Брата полон унылого разочарования.

- Не когда - где, - а Кэт не замечает, либо делает вид, что не чувствует иронии.

- Ну, где?

И Кэт рассказывает. О множественности реальностей. О незримых перегородках, разделяющих родственные миры и о эфемерных нитях, вечными скрепами удерживающих их в единой локации. О бесчисленных пространствах загадочных измерений, общих для каждого мира и индивидуальных в своей неповторимости. О невозможности заглянуть за тонкую амальгаму зеркального отражения и тесной соприкасаемости границ. И об оголенных нервах действительности, пуповинах, центрах энергий и материй, сосредоточиях Сил.

- Есть множество точек в плоти бытия, где неосязаемые грани истончены и нестабильны - аномалии, врожденные пороки или следствие ненамеренных повреждений, но исток, краеугольный камень, это место для мира всегда одно. Там ищущий сможет познать себя, а страждущий просвещения может надеяться на откровенность правящих мирозданием.

- И вы пойдете туда со своими вопросами?

- Конечно.

- Ты знаешь, где это место?

- Я могу его описать.

- И?

- В центре великого материка, одинаково удаленная от четырех океанов высится неприступная гора - двуглавая гора Спасения. Там небо сходится с землей, там царит вечная весна и молодость, там храмы из кристаллов и священный родник бессмертия, белый, как молоко, а люди не знают чувственных страстей и физических страданий. Искрящиеся пики поражают девственной белизной, а величественные ледники струятся четырьмя кристальными реками, опоясывающими гору и достойными омывать ноги святых. Скорбные духом путники поднимаются вверх на ее седловину, но спускаются вниз пророками, обретшими великое знание.

- Хорошее место, - прокомментировал Рус, - а главное координаты понятные - центр материка.

Только Большой Брат подозрительно молчит, широко раскрыв глаза.

- Откуда, откуда тебе известно об этом месте?

- Я его просто чувствую, - обыденно заявляет Кэт.

- А я, я знаю где оно находится…

Теперь очередь философа рассказывать свои истории.