Евангелие рукотворных богов

Это райский остров среди бушующих океанских волн, безжалостных и хаотично изменчивых. Он уязвим, он эфемерен, но он реален, а безжалостные буруны бьются о берег, смывая пласты плодородной почвы, шаг за шагом, все дальше вглубь. Ты знаешь, как этому противостоять – рукотворные дамбы, волнорезы и все такое, однако тебе некогда, ты отталкиваешь свою посудину и продолжаешь путь, ты научился выживать даже в хаосе. Ну и черт с тобой – остров справится без тебя.

Залеплены веки, песок норовит заполнить ротовую полость, просочиться в желудок, забиться в легкие. Нечем дышать, ничего не видно, но ты упрямо стремишься вверх, подчиняясь безошибочному чувству направления и панической жажде жизни. Вверх, вверх и вверх. Сколько осталось времени, как долго выдержат иссушенные легкие, прежде чем взорвутся острой предсмертной болью? Вверх. Рука, извиваясь змеей, тянется и, о чудо, вместо струящейся массы песчинок вдруг проваливается в пустоту. На пустынной ровной поверхности вдруг показывается скрюченная ладонь, затем, червем, из земли вывинчивается человек. Ты лежишь на спине, не в силах отряхнуться, и шумно глотаешь воздух, неподвижный, сухой и горячий, но – безгранично сладостный. Вокруг – желтое море и бледная сфера над головой. Блаженство – ты жив. Но что это? Реальность вздрагивает, а земля и небо вдруг меняются местами. Ты падаешь, летишь туда, где только что был верх, и потоки песка за спиной стремятся догнать тебя. Пространство перед тобой, там, где теперь низ, начинает сужаться стеклянной воронкой, узким горлышком, едва способным пропустить твое тело. Ты задерживаешься здесь на мгновение, широко расставив конечности, скользя по идеально гладкой прозрачной поверхности и с ужасом замечаешь, мельком, на границе сознания и бреда распознаешь где-то за прозрачной пеленой, ограничивающей этот твой мир, огромные… миллион фасеток, глаза. В каждой из которых отражается… отражается, отражается какая-то геометрическая фигура – две пирамиды, нет, два конуса, соприкасающиеся своими вершинами. Мысли не хотят повиноваться, но ты в смятении понимаешь, что означает увиденное вкупе со сползающими по стеклу собственными пальцами и открывающейся внизу того зева, где ты сейчас находишься, громадной панорамы – поблескивающей на границах сферы. И в этот момент песчаная река толкает в спину, ты проваливаешься и продолжаешь полет, падение, а через вечность, сделав прощальный вдох, бьешься грудью о подножие, твой теперешний низ, а тонны песка сыплются на голову, погребая тебя в своих жарких объятиях. Жизнь – это песочные часы, и кто-то только что вновь перевернул их. Ты приходишь в себя, не помня, кто ты и что с тобой приключилось, ты приходишь в себя от того, что просто чувствуешь, как задыхаешься, и, повинуясь безотчетному ужасу да верному чувству направления, безошибочно устремляешься вверх.

Глупец, какой смысл рваться к поверхности, если земля и небо скоро опять поменяются ролями?

Ключник вздрогнул, с хрипом втянул в себя воздух, ладонью размазал по лбу выступившую крупными каплями испарину. Чертовы сны – они приходят как всегда неожиданно и как всегда оставляют после себя неповторимый эффект присутствия. Действительно, жарко и на самом деле давящее ощущение, будто увяз в песке. Ах да! Это же грязевая ванна.

Дивная, окруженная со всех сторон льдистыми хребтами и защищенная со всех сторон островерхими пихтами долина Жойган, край минеральных горячих источников, куда настоятельно рекомендовала завернуть Санжима – поправить здоровье и восстановить силы. По-настоящему горячая ванна позволяет расслабиться и забыться, вот только далеко не всем забытье приносит облегчение. Здесь известные ванны с многообещающими названиями «Вечность» и «Молодость», священное место для многих народов. И люди тут есть. Не поселок, не деревня, как называют местные, улус – несколько юрт да кочевье домашних оленей.

Ринчиндаба, за неделю пути ставший для путников Ринчином, быстро нашел общий язык с аборигенами, и аппетитные куски оленины уже томятся над углями, распространяя умопомрачительный аромат и являясь залогом дружественных отношений. Хорошо, спокойно, даже лучше, чем в Орлике, живее как-то. Там – тлен, медленное угасание, здесь – природа, дикое существование, не нуждающееся в цивилизации. И ведь такие долины, с теплыми источниками, с голубыми озерами, сочными лугами, они разбросаны по горам и встречаются постоянно. Быть может, это и есть рай, настоящий, натуральный, какого ищут те, кто направляется в южные горы, а он здесь, западнее?

Нет, понимает Ключник, понимают Брат и Рус, понимают даже Стерва с Ванко, а Кэт просто знает и все. Нет, потому что зимой эти места – клубящиеся паром, обрастающие ледяными горами, кристальные дворцы Королевы Холода и больше половины года данные земли вовсе не принадлежат жизни.

Как не принадлежали жизни пройденные ранее лавовые поля Долины Вулканов.