Евангелие зимы

Здание формой напоминало сглаженную, тупую устричную раковину: задний фасад узкий, а передний веером расходится вдоль улицы. И этажей спереди больше, чем сзади – крыша наклонная. Пожарная лестница зигзагом шла по боковой стене, ближе к задней части школы, далеко от спортплощадки и света фонарей. Марк подвел меня к железной лестнице и быстро поднялся к запасному выходу.

– Эй, – сказал я, – если мы попремся внутрь, сработает сигнализация.

– Не попремся, – заверил он. – Мы полезем наверх. – Окно возле запасного выхода было забрано металлической решеткой. Марк посмотрел на крышу: – Залезешь?

– Брось, – не поверил я, – ты прикалываешься.

Марк улыбнулся. Впервые за весь день я увидел, как он немного расслабился.

– Я-то смогу, – сказал он. – Но я видел, как ты плаваешь. Сможешь подтянуться? – Не дожидаясь ответа, он полез по решетке. Добравшись до края крыши, поколебался, но всего на несколько секунд. Взявшись за бортик крыши, он подтянулся и перекатился вперед, скрывшись из виду.

Я полез за ним, но куда менее уверенно. Подъем был труднее, чем я ожидал, и, когда я подумал, с какой высоты придется падать, даже не стал смотреть вниз. Когда я подтягивался на дрожащих руках, решетка дребезжала. Было слышно, как от ветра шумят деревья футах в десяти-пятнадцати подо мной. Я изо всех сил цеплялся за решетку и лез медленно. Когда же я наконец добрался до верха и заглянул через каменный выступ, Марк сидел совсем рядом.

– Помощь нужна? – спросил он. Упершись ногами в выступ, он подхватил меня под мышки и втащил на крышу.

Я еще с земли разглядел, что крыша шла уступами. Одна плоская терраса, на которой мы стояли, примыкала к низкой стене, выше была другая огромная плоская поверхность, тоже ограниченная короткой стенкой, а потом уклон крыши резко шел вверх, к переднему фасаду. Мы пристроились у первой низенькой стены и пили из наших бутылок. Я все пытался отдышаться. Обычно Марк вообще не пил, но сегодня тянул ром быстрее меня. Он улыбался, но в его улыбке сквозил еще не улегшийся гнев. Марк допил бутылку и запустил ею в дальний конец крыши.

– Осторожно, это из запасов самого Джей-Пи Донована. В прошлый раз, набухавшись этого добра, я окатил Софи.

Я засмеялся, но Марк меня не поддержал.

– Ха, – невыразительно произнес он. – Вспомнилось, да? Все было хорошо, пока моя мать не прибежала со своими крутыми мерами, как церэушница…

– Слушай. – Я взял его за плечо. – Сейчас мы здесь. Забудь о них. Отдыхаем на свободе. Об этом и думай. Свобода! – Я показал на простиравшуюся перед нами террасу. Фонари парковки внизу мало что освещали. Со школьной крыши действительно лучше было видно звезды: темное небо висело над нами огромной чашей. Мы развернулись и улеглись головами к стене, изменив, так сказать, прежнюю точку зрения.

– Ух ты! – сказал Марк. – Просто глюк.

Он засмеялся, и я тоже, радуясь, что он счастлив. Мы вместе допили ром из моей бутылки и затянулись коротким косячком. Через некоторое время мы уже покатывались от глупого смеха. Я тыкал пальцем в звезды, и, когда я на них показывал, Марк тоже указывал в небо, а другой рукой тыкал в меня. Я помирал со смеху.

Марк встал.

– Давай освободимся по-настоящему. – Он начал снимать одежду. Я перестал смеяться, когда он остался в трусах и носках. Марк смотрел на меня с серьезным видом. – Ты тоже, дуралей!

Я поколебался, но последовал его примеру, радуясь, что Марк хоть трусов не снял. Когда я остался в нижнем белье и носках, ноги сразу замерзли, и я отпил еще рома, чтобы согреться. Марк отобрал у меня бутылку, допил, размахнулся и зашвырнул ее за край крыши. Пластиковая бутылка загромыхала о пожарную лестницу.

– Йе-ху! – заорал он. – К черту!

Мы прыгали по крыше как сумасшедшие, потрясая кулаками в воздухе, в дикой пляске вокруг вороха сброшенной одежды.

– По-моему, можно забраться еще выше, – сказал он. – Смотри!

Он разбежался и запрыгнул на соседнюю террасу.

– Давай, – позвал он, нагнувшись ко мне.

Я последовал его примеру. Тем же способом мы забрались на следующий уступ и на животах поползли по крутому уклону. Добравшись до края, посмотрели вниз. По улице проехала машина, но не притормозила.

– К чертям их всех! – снова крикнул Марк.

Казалось, мир подо мной переворачивается. Чувство равновесия во мне было разбалансировано, и я, хоть и лежал неподвижно, не мог избавиться от ощущения, что меня тянет вперед, за край крыши. Я сполз пониже и перевернулся на спину. Стало легче, но при виде купола ночного неба мне показалось, что я падаю вверх, к звездам.

– Черт! – воскликнул я.

– Да, – согласился Марк. – Мне кажется, будто я лечу.

Я запрокинул голову и посмотрел на него. Он стоял на краю крыши, опустившись на колени и разведя руки в стороны. Я вздрогнул.

– Слушай, давай одеваться, – сказал я. – Я больше не могу.

– Нет, – уперся он. Когда я оглянулся, он придвинулся еще ближе к краю. – Нет.

– Марк!