Евангелия и второе поколение христианства

Смерть Домициана последовала вслед за смертью Флавия Клеменса и гонениями на христиан. Между этими двумя событиями была связь, которую мы не можем точно определить. "Безнаказанно, - говорит Ювенал, - он мог лишать Рим наиболее знаменитых лиц, никто не подымался, чтобы отомстить ему за них; но он погиб, когда стал опасен башмачникам. Вот что погубило человека, покрытого кровью Ламий". Представляется вероятным только то, что Домицилла и люди Флавия Клеменса приняли участие в заговоре. Домицилла могла быть возвращена в последние месяцы правления Домициана из ссылки на остров Пандатарий. Тирана окружал всеобщий заговор. Домициан чувствовал это; как все эгоисты, он был очень требователен по отношению верности других. Он велел казнить Епафродита, помогшего Нерону совершить самоубийство, дабы показать, как велико преступление отпущенника, поднявшего руку на своего господина, даже с благими намерениями. Домиция, его жена, и все его окружавшие были в страхе и решили предупредить грозившую им опасность. К ним присоединился Стефан, отпущенник и управляющий Домициллы. Человек очень сильный, он предложил напасть в одиночку на императора. 18 сентября Стефан, около одиннадцати часов утра, с рукой на перевязке, пришел представить императору записку о заговоре, будто бы им открытом. Придворный Парфений, принимавший участие в заговоре, пустил его к императору и запер дверь. Пока Домициан внимательно читал записку, Стефан вытащил из перевязки кинжал и ударил им Домициана в пах. Домициан успел крикнуть мальчику, смотревшему за жертвенником лар, подать ему кинжал, лежавший под подушкой и позвать на помощь. Мальчик подбежал к постели, но не нашел кинжала. Парфений все предвидел и принял меры. Борьба продолжалась довольно долго. Домициан то пытался вырвать кинжал из раны, то своими на половину отрубленными пальцами он рвал глаза убийцы; ему даже удалось свалить его и подмять под себя. Парфений ввел тогда других заговорщиков, которые прикончили презренного. Было пора; через минуту вбежала стража и убила Стефана.

Солдаты, которых Домициан покрыл позором, но которым он прибавил жалования, хотели отомстить за него и провозгласить его Divus. Сенат имел достаточно твердости, чтобы не допустить подобного позора. Он велел разбить или расплавить все его статуи, стереть его имя в надписях и сломать триумфальные арки. Было решено похоронить его, как гладиатора, но его кормилица, похитив тело, тайком присоединила его пепел к пеплу других членов семьи Флавиев в храме gens Flavia.

Эта семья, возвышенная случайностями революции, с тех пор впала в большую немилость. Ее заслуженные и добродетельные члены были забыты. Гордые, честные аристократы, которые вслед затем стали царствовать, могли питать только отвращение к остаткам буржуазной семьи, последний глава которой был предметом вполне заслуженного отвращения. В течение всего II-го века не упоминается ни об одном Флавии. Флавия Домицилла окончила жизнь в неизвестности. Неизвестна также и судьба ее двух сыновей, которых Домициан предназначал себе в наследники. Есть один признак, указывающий на то, что потомство Домициллы продолжалось до конца III-го века. Эта семья, по-видимому, всегда сохраняла связи с христианством. Ее семейная гробница, расположенная на Ардеатинской дороге, сделалась одной из самых древних христианских катакомб. Она отличается от всех остальных своими широкими проходами, своим открывающимся на большую дорогу вестюбелем в классическом стиле, широтой своего главного коридора, предназначенного для помещения саркофагов, изяществом и вполне языческим характером декоративной живописи на своде этого коридора. Если судить по передней части, то все напоминало Помпею, или скорее виллу Ливия ad gallinas albas, па фламиниевской дороге. Ho по мере того, как углубляетесь в подземелье, общий вид становится все более и более христианским. Поэтому легко допустимо, что эта прекрасная гробница получила свое первое освящение от Домициллы, которой familia должна была быть по большей части христианской.

В III веке еще более расширили проходы и построили коллегиальную schola, предназначенную, вероятно, для трапез или священных празднеств.