Евангелия и второе поколение христианства

Евреи, как и все остальные, много терпели от тяжелых времен. Жадность Домициана побудила его увеличить все налоги и в особенности подушную подать, называвшуюся fiscus judaicus, которой подвергались евреи. Ранее ее взимали с тех, кто признавал себя евреем, но многие скрывали свое происхождение и не платили ничего. Дабы это устранить, прибегли к гнусному способу установления принадлежности к еврейству. Светоний вспоминает, как в своей молодости он видел совершенно голого девяностолетнего старика, представленного перед большим собранием для определения, совершен ли над ним обряд обрезания. Эти строгости повели к тому, что очень многие стали прибегать к операции натягивания; число recutiti в это время было весьма значительно. С другой стороны, подобные розыски привели римские власти к открытию, очень их удивившему: многие люди вели еврейский образ жизни, не будучи обрезанными. Решено было обложить этих лиц, improfessi, как их называли, той же податью, как и обрезанных. Таким образом, "еврейская жизнь", a не обрезание, облагалась налогом. Поднявшиеся по этому поводу жалобы тронули даже государственных людей, наименее симпатизировавших евреям и христианам; либералы были возмущены подобными телесными освидетельствованиями и различиями между гражданами, которые государство установило по названию их религиозных учений, и включили в свою программу уничтожение в будущем подобных злоупотреблений.

Стеснения, введенные Домицианом, содействовали уничтожению еще существовавшей тогда неопределенности характера христианства. Рядом со строгим правоверием ученых Иерусалима и Явнеи существовал иудаизм аналогичных с христианством школ, не бывших, однако, тождественным с ним. Аполлос, на лоне церкви, служил примером евреев, искавших и испробовавших много сект, не пристав ни к одной. Иосиф, когда писал для римлян, сводил свой иудаизм к некоторого рода деизму, признавая, что обрезание и еврейские обряды годны только для евреев по происхождению, а что истинным культом должен быть тот, который каждый сам свободно себе выберет. Был ли Флавий Клеменс христианином в полном значении этого слова? Можно сомневаться. Ему нравилась "еврейская жизнь", он придерживался еврейских нравов: только это и поражало современников. Они не разбирались дальше, да и сам Клеменс навряд ли знал, к какой категории евреев он принадлежал. Все стало выясняться, когда вмешался государственный налог. Обрезание получило смертельный удар. Жадность Домициана распространила налог на евреев, fiscus judaicus, даже на тех, которые, не будучи евреями по происхождению и не будучи обрезаны, придерживались только еврейских нравов. Тогда определились разные категории евреев: чистых евреев, определяемых телесным освидетельствованием, и почти евреев, improfessus, бравших от иудаизма только его чистую нравственность и очищенный культ.

Наказания, установленные специальным законом за обрезание не-евреев, содействовали тем же результатам. Неизвестно точное время издания этого закона, но, очевидно, он принадлежит эпохе Флавиев. Всякий римский гражданин, принявший обрезание, наказывался вечной ссылкой и потерей всего своего состояния. Господин подвергался такому же наказанию, если позволял своим рабам принять обрезание; доктор-оператор наказывался смертью. Еврей, совершивший обрезание над своими рабами не-евреями, также подвергался смертной казни. Это вполне согласовалось с римской политикой, относившейся к чужим религиям терпимо, пока они не выходили из своей национальности, и строго, когда начиналась пропаганда вне своей среды. Можно понять, насколько эти меры имели решительное влияние в борьбе обрезанных евреев с необрезанными или improfessi. Только эта последние могли свободно заниматься прозелитизмом. По законам империи, обрезание не должно было выходить за узкие пределы семьи Израиля.