Евангелия и второе поколение христианства

Что касается ограниченного кружка аристократических прозелитов с ничтожным литературным вкусом, для которого Иосиф написал свою книгу, он, вероятно, был удовлетворен, трудности старого текста были искусно скрыты. Еврейская история приняла ход греческой истории, перемешанной с увещаниями, составленными по правилам светской риторики. Благодаря шарлатанской выставке эрудиции, подбору сомнительных и слегка подделанных цитат, имелся ответ на все возражения. Сдержанный рационализм набрасывал вуаль на все слишком наивно-чудесное древних еврейских книг, так что, прочтя рассказ о величайших чудесах, могли свободно думать о них, что угодно. Только бы признали историческое благородство его племени, и Иосиф будет удовлетворен. На каждой странице мягкая философия, симпатизирующая всякой добродетели, признающая ритуальные предписания Закона обязательными только для одних евреев и громко провозглашающая право каждого праведного человека стать сыном Авраама. Простой метафизический и рациональный деизм, чисто природная мораль заменяют мрачную теологию Иеговы. Библия, представленная, таким образом, более гуманной, стала более приемлемой. Он ошибался; его книга, ценная для ученого, в глазах людей со вкусом была не выше вялых Библий XVII века, в которых самые ужасные древние тексты переводились академическим языком и украшенные виньетками в стиле рококо.

Глава XIII. Евангелие от Луки

Как мы не раз указывали, евангельские писания в эпоху, о которой мы говорим, были многочисленны. Большинство этих писаний не носило апостольских имен; это были труды вторых рук, основанные на устных преданиях; они не претендовали на полноту. Единственно Евангелие от Матфея представляется как бы пользующимся привилегией происхождения от апостола; но это Евангелие не было сильно распространено; написанное для евреев в Сирии, оно по-видимому, еще не проникло в Рим. При подобном положении дел, одно из наиболее выдающихся лиц церкви Рима, в свою очередь, предприняло составление текста Евангелия, посредством комбинирования предыдущих текстов, сохраняя, однако, при этом за собой право, подобно предшественникам, вносить дополнения, согласно устным преданиям и своим собственным взглядам. Этим лицом был некто иной, как Лука или Лукан, ученик Павла, присоединившийся к нему, как мы видели, в Македонии, сопровождавший его во всех путешествиях, разделивший с ним плен и игравший большую роль в его корреспонденции. Весьма вероятно, что после смерти Павла Лука остался в Риме, и так как он мог быть очень молодым, когда познакомился с Павлом (около 52 года), то ко времени, о котором мы говорим, он был не старше шестидесяти лет. В подобных вопросах ничего нельзя утверждать с точностью; но, однако, не имеется никаких серьезных возражений против того, что Лука сам написал приписываемое ему Евангелие. Лука не имел той популярности, которая побудила бы воспользоваться его именем для придания авторитета книге, как пользовались именами Матфея и Иоанна, а впоследствии Иакова, Петра и других.

Время, когда было написано Евангелие от Луки, может быть установлено с достаточной достоверностью. Все признают, что оно написано позже 70-го года; но вместе с тем оно не могло быть написано много позже этого года. Иначе предсказания о близком пришествии Христа в облаках, которые автор третьего Евангелия, не колеблясь, выписал из более древних документов, не имели бы смысла. Автор относил возвращение Иисуса к неопределенному будущему; "конец" отодвинут возможно дальше; но связь между гибелью Иудеи и потрясением мира сохранена. Автор передает также утверждение Иисуса, согласно которому слушавшее его поколение не пройдет, пока не исполнится предсказание о конце времен.

Несмотря на крайнюю широту, допускаемую апостольским толкованием речей Господних, нельзя допустить, чтобы интеллигентный составитель третьего Евангелия, умевший вносить изменения в слова Иисуса, согласно требованиям времени, вписал бы в свой текст фразу, заключавшую в себе решительное возражение против дара пророчества Учителя.