Евангелион: фантазия на тему финала

— Вы, безусловно, правы в том, что такие действия стоит всячески пресекать. Но, с учётом содеянного, пилоты заслужили и не такое, знаете ли. Кроме того, многие аспекты деятельности Икари Гэндо не ясны до сих пор, и я понимаю желание генерала предотвратить возможные сюрпризы в дальнейшем.

— Виноват! — бодро ответил капитан, — но несоблюдение Женевских конвенций…

— Вздор! Формально они не были военнопленными! — перебил его Киль.

— Тем более. Форсированный допрос гражданских лиц… Детей, в сущности…

Вертолёт мягко оторвался от земли. Двигатель работал на полную мощность и в салоне было шумно, несмотря на звукоизоляцию.

Председатель досадливо поморщился:

— Капитан, я же сказал: в этом вы правы. Но вам следовало решить эту проблему самостоятельно, а не тащить в штаб Ямадо меня и всю комиссию.

— Виноват, — повторил капитан. — В рамках полномочий я делал всё, что мог.

— Ладно, — проворчал Киль и, вспомнив что-то, повернулся к Рицко. — Кстати, доктор Акаги, что у первого дитя с глазами?

— Она альбинос. Это их естественный цвет. Вы не знали?

— Нет. Фотографии, которые предоставил Мардук, были чёрно-белыми. А результаты оперативных съёмок меня, признаться, не интересовали.

Вертолёт набрал высоту и взял курс на Киото. С северо-запада надвигались плотные облака. «Гроза идёт», — подумал Робертсон, глядя на закат, — «Успеть бы долететь».

Председатель, поудобнее устроившись в кресле, рассуждал вслух:

— «Алый взгляд», значит… Что там ещё было — «Дева, рождённая в третий раз»? Так, кажется… Да нет, не может быть. Чушь собачья.

— Простите, сэр, — встрепенулся Робертсон, — Икари постоянно упоминал, что первый пилот — третья, а доктор Акаги говорила что-то насчёт третьего клона.

— Что?! — председатель повернулся к Рицко.

— Видите ли, это был самый секретный проект NERV. Подробности знали только командующий Икари Гэндо, его первый заместитель и я. Аянами Рэй выращена искусственным путём…

— Я знаю! — перебил её Киль, — Что там с третьим клоном?

— Первый клон Рэй погиб в пятилетнем возрасте. Второй — совсем недавно, защищая от проникающего ангела третье дитя. На допрос к Ямадо попал уже третий клон.

Председатель ненадолго задумался.

— Ладно, — решился он наконец, — Всё-таки лишний шанс.

Он извлёк мобильный телефон внушительных размеров и набрал номер.

— Добрый вечер, господин министр… Нет, всё в порядке — всего лишь небольшая просьба. Будьте любезны, распорядитесь — пусть в госпитале Саитамы выделят ещё две палаты для пилотов «Евангелионов»… И лучших врачей… Да, это очень важно… Благодарю вас, не нужно — я доставлю их сам… И вам тоже.

— Возвращаемся! — скомандовал он пилоту.

Пилот начал разворот.

Робертсон выглянул в иллюминатор и похолодел — на них шла стена. Капитан попадал в ураганы, один раз чуть не погиб в песчаной буре, да и торнадо его было не удивить. Но то, что предстало перед ним сейчас, не шло ни в какое сравнение ни с тем, ни с другим, ни с третьим. Шум смерча или урагана способен перекрыть звук любого двигателя — но «это» надвигалось абсолютно беззвучным цунами. Бурая от гравия и пыли подошва волны переходила в дрожащее прозрачное марево вершины. И это марево не просто пугало — оно внушало ужас.

Пилот среагировал мгновенно — вертолёт развернулся прочь и задрал хвост чуть ли не вертикально, стремительно теряя высоту и так же стремительно набирая скорость.

— Всем пристегнуться! — скомандовал капитан замершим Килю и Рицко. Они встрепенулись и засуетились.

Волна догоняла. Новенький «Сикорски» вибрировал от напряжения, но уйти от волны они не успевали — Робертсон сидел лицом назад и видел это лучше других. Вертолёт выровнялся и пошёл вверх — перед ним возник поросший кустарником холм. Перед самой вершиной холма волна догнала их.

Хвост «Сикорского» срезало, словно бритвой, кабина начала вращаться. Вертолёт зацепил вершину холма, перевалил её и заскользил вниз по пологому склону, беспорядочно дёргаясь от тычков лопастями в землю, ломая кустарник и оставляя за собой безобразную полосу вырванного дёрна.

Когда вертолёт наконец остановился, все какое-то время сидели неподвижно. Первым зашевелился председатель.

— Все целы? — спросил он.

Выглядел он радостно-возбуждённым — словно только что выиграл в лотерею, а не пережил катастрофу.

Целы были все.

Робертсон выбрался наружу первым и оглянулся. Волна исчезла, о ней напоминало лишь облако пыли над вершиной холма. Акаги Рицко, болезненно морщась, разминала шею. Пилот трясущимися пальцами выковыривал сигарету из мятой пачки. «Профи», — уважительно подумал Робертсон, — «Из такой передряги выбраться». Киль бодро выпрыгнул наружу.

— Ну и катавасия, — председатель тактично постучал пятернёй по открытой при выброске двери. — Хорошо — выдержал вертолёт. И, спасибо — выкрутились просто фантастически, — он благодарно кивнул пилоту. Тот небрежно кивнул в ответ.

Председатель нетерпеливо щёлкнул пальцами:

— Бинокль есть?

— Был, кажется, — отозвался пилот и полез в кабину. — Есть! Даже цел!

Киль обшаривал взглядом небеса.

— Это он! Вон там! Смотрите! — воскликнул он, показывая в небо над горами.