Евангельские мифы

Решительно все евангельские тексты приводят нас к заключению, что избрание 12 апостолов является чистейшим мифом. А в тех документах, которые являются отправной точкой для всякого научного исследования первых зачатков христианства, в посланиях Павла, мы тоже не встречаем ни одного доказательства в пользу историчности апостолов. В одной только фразе находим мы упоминание о двенадцати, но и эта фраза является в части своей позднейшей интерполяцией, если только вообще можно говорить о подлинности самих посланий. В двух местах 2-го послания к коринфянам (XI, 23 и л. XV, 3 и д.) Павлу вложены в уста слова о том, что он, мол, передает обращенным то, что он «принял» относительно тайной вечери и воскресения. В первом из указанных мест Павел говорит, что он «принял от господа» свои сведения, во втором эта формулировка опущена. Оба эти места интерполированы, причем во втором тексте мы обнаруживаем интерполирование более ранней интерполяции. Это место гласит: «Ибо я первоначально передал вам, что и сам принял, т. г. что Христос умер за грехи наши, по писанию, и что он погребен был и что воскрес на третий день по писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более, нежели пятистам братий в одно время, и׳» которых большая часть доныне в живых, а некоторые почили; потом явился Иакову, также всем апостолам; а после всех явился и мне, как некоему, который не родился в надлежащее время[70]. Тот факт, что явление 500 совершенно не упоминается в евангелиях, приводит нас к необходимому заключению, что эта деталь появилась в посланиях лишь после появления окончательной редакции евангелий, ибо вряд ли евангелия преминули бы воспользоваться столь выгодной деталью, как бы враждебно ни относились христисты, поклонники евангелий, к партии Павла. Дальнейшее упоминание в приведенном отрывке о явлении «всем апостолам» позволяет думать, что предшествующее упоминание о явлении «двенадцати» отсутствовало в первой интерполяции. Ибо, если бы всю фразу писала одна и та же рука, то упомянув сначала о «двенадцати», она потом не употребила бы выражения «всем апостолам», а повторила бы выражение «потом двенадцати» или «одиннадцати». Упоминание «двенадцати» является, очевидно, интерполяцией позднейшего происхождения, и так как это упоминание является единственным во всех посланиях Павла, то самый смысл его и значение совершенно ясны.

Павел, следовательно, ничего не знал о «двенадцати». В послании к галатам (7,8), в котором много интерполяций, независимо от того, как решается вопрос об его аутентичности, в этом послании Павел говорит о «старейших апостолах», почитаемых столпами, причем упоминает Кифу[71], Иакова, Иоанна, и больше никого. Нигде он не говорит о том, что апостолы находились когда-то в непосредственном общении с Иисусом. Он все время говорит лишь о руководящих лицах известной секты. Что же касается той фразы в начале послания к галатам, где Павел говорит об апостолах, посланных неким мужем, то, очевидно, там речь идет о двенадцати апостолах патриарха[72], о которых «Павел» должен был быть осведомлен. Короче говоря, слово «апостол» имеет для составителя посланий лишь общий смысл «посланника» ,"миссионера», причем он везде имеет в виду среди прочих духовных движений своего времени главным образом иудействующих апостолов, проповедовавших обязательность обрезания, обряда, который ни разу в евангелиях не упоминается, как обязательный.

Если мы обратимся теперь к евангелиям, то мы и там найдем об апостолах лишь сведения чисто мифического характера.

В четвертом евангелии, которое написано, якобы, одним из «двенадцати», об Иисусе говорится, что он в течение первых трех дней своей проповеди избрал 5 учеников, из которых двое перешли к нему от Иоанна-крестителя, причем Иисус тогда же был приглашен на свадьбу в Кане Галилейской. Относится ли этот рассказ к Иисусу с 12 апостолами или нет, но он во всяком случае выдумай. В этом же месте четвертого евангелия сообщается о том, как Иисус указывает Симону, что отныне его имя будет «Кифа», причем это имя при дальнейшей интерполяции получает смысл «Petros» (скала). Вскоре после этого (VI) мы узнаем, что у Иисуса стало уже «много» учеников, все же именно в этом контексте Иисус продолжает обращаться к тем же «двенадцати». Перед этим мы не находим ни одного намека на избрание двенадцати. «Двенадцать» представлены нам в столь же мифическом облике, как и «пять».