Event Reborn (СИ)

Мальчик неловко дернулся от звука и случайно задел полку с машинками так, что крошечный экспонат дрогнул. Брякнув по зеркалу колесиками, он соскользнул вниз. В тишине подвала раздался оглушительный звон — модель самого дорогого лимузина в коллекции упала на бетонный пол и разлетелась на несколько частей.

Время дёрнулось и замерло. Тому показалось, что он остался вне его, отделившись от своего тела. У него всё ещё был шанс пошевелиться, хотя он и не очень хотел делать этого. Он обернулся. На лестнице стоял мистер Мерфи собственной персоной. Билл обмер на месте, впрочем, как и Том, от звука этого металлического голоса.

— Ты. Разбил. Мой. Фирменный. Лимузин? — холодно и очень жёстко поинтересовался Гордон, проводив взглядом коллекционное колёсико, откатившееся прямо к ступенькам, на которых он стоял.

— Папа я …

— Мистер Мерфи, он не нарочно! — забормотал Том, у которого подкосились коленки от одного вида отца Билла. Ему стало действительно страшно. За себя и за друга.

В глазах у Мистера Мёрфи сверкнула молния. В дверях моментально нарисовался Тайлер, с картриджами от приставки в руках. Том предположил, что он почуял запах палёного и прилетел, как стервятник, посмотреть, как будут разделывать тушку.

— Папа, — зрачки Билла расширились. Он спрятался за несущую колонну, около которой они с Томом стояли, словно кусок дерева мог заслонить его от гнева отца.

Мистер Мёрфи спустился со ступенек и в два шага дошел до своего младшего сына, по щеке которого сбежала обреченная прозрачная слеза. Том шагнул вперед, чтобы инстинктивно его заслонить, он хотел сказать, что Билл тут ни при чём — это была целиком его идея. В глазах Гордона сверкнуло неприкрытое, животное бешенство.

А затем наступила темнота.

Том проморгался. Он обнаружил себя, стоящим на подъездной дорожке к своему дому. Яркое солнце слепило глаза, а голова болела просто нещадно — будто по ней двинули кувалдой.

На заборе около дома сидела маленькая птичка-малиновка, которая глядела на мальчика внимательным, черным, как бусинка глазом. Больше вокруг не обнаружилось никого. Только пальцы сжимали что-то твердое и, посмотрев вниз, Том понял, что это была обложка его дневника — плотная, похожая на мрамор. Он не смог смотреть на нее долго — узор мутился перед его глазами.

И, что самое страшное — никаких мыслей. Особенно никаких мыслей о том, как он тут оказался, и где был минуту назад — абсолютный вакуум изнутри и снаружи. Воздух обступал душным кольцом и тесно сдавливал горло.

Это снова произошло. Том просто не мог поверить, еще минуту назад Билл лежал рядом, они валяясь на залитой солнцем травке на заднем газоне его дома. А теперь…

Том нетвердым шагом прошел немного вперед. Колени подводили, ни одна конечность сейчас не слушалась команд, как будто все суставы превратились в желе. В воспалённом сознании пульсировала только одна мысль: нужно дойти до двери.

Тому стало страшно, так страшно, что он хотел бежать, сломя голову, куда-нибудь за объяснениями. Но вокруг, к сожалению, не было никого. Даже птичка, увидев панический взгляд мальчика, снялась с места, взмахнув крылышками и улетела прочь.

Том схватился ледяными пальцами за ручку двери. В доме царил полумрак. Мальчик немедленно прошествовал на кухню, махом осушив там сразу весь литровый чайник с кипячёной водой.

— Нет, не может быть… Не может быть второй раз… Этого просто не может быть … — Том вцепился пальцами в тумбочку и приложился лбом к кафельной стенке. Этого не могло происходить на самом деле.

Когда через пару часов пришла Симона, картина ее не порадовала. Она обнаружила своего сына одного, сидящего во мраке прихожей, в обнимку с диванной подушкой и глотающего слезы, текущие по бледным щекам. Сумка выпала из ее рук. Миссис МакГрат в мгновение ока оказалась около мальчика, прижимая его к своей груди.

— Малыш, что такое? Опять? — и так прекрасно зная ответ, спросила она.

Том кивнул, сгребая пальцами ткань её свитера на плече.

— Мам, мы ничего не делали, правда. Я был у Билла, мы играли… — Том вытирал слезы, которые безостановочно текли и текли по его щекам.

Симона заледенела от его цепкого прикосновения и этих слов. Врач говорил, что это бывает из-за стресса или из-за сильного испуга. Какой такой стресс мог поджидать ребенка в доме точно с такими же детьми, когда Гордон обещал присматривать за ними?

Симона упорно стучала в дверь дома Мёрфи через пятнадцать минут после того, как ей удалось немного успокоить Тома и убедить, что она сейчас вернётся. Гордон открыл ей дверь хмурый, как грозовое облако. Руки его были сложены на груди.

— Гордон… — устало поздоровалась с ним Симона. — Добрый вечер.

— Да уж куда добрее, — в тон ей отозвался отец семейства, посторонившись и давая женщине пройти.

— Я ненадолго, Том остался один дома. Пары слов связать не может… Ты мне расскажешь, что он натворил?