Ever since we met (СИ)

На берегу реки от ошейников можно отцепить поводки — пусть побегают. Плутон и Теона держатся вместе, даже уже не прицепленные к хозяевам, то он убегает вперед, то она, но друг к другу возвращаются, играют, пытаясь друг друга за хвост куснуть — кажется, будто из них вот так вот просто получились лучшие друзья. Как когда-то из нее с Ваней. В детстве все легче, в детстве если дружба завязывается, то это действительно дружба, и ты действительно доверяешь этому человеку — если это правда дружба, а не до первой ссоры. Сколько они выдержали рядом, несмотря на все проблемы последнего года, и сколько времени до этого пробыли без единой ссоры? Саша улыбается, когда Ваня, плюхнувшись рядом с ней на покрывало, устраивает голову у нее на коленях, и целует его в кончик носа коротко. Судя по недовольной мордашке, которую он строит тут же, ему этого недостаточно.

Судя по довольному лицу, которое у него после того, как он ее к себе притягивает сразу же для нормального поцелуя, это было уже лучше. Ему поцелуев, как она заметила, всегда мало — ей тоже. Отчасти ее это пугает в себе самой, отчасти хочется послать все к черту каждый раз, когда он целует ее снова. Еще совсем недавно хотя бы один поцелуй от него был для нее пределом мечтаний. Сейчас это реальность, оказавшаяся ни разу не хуже, а где-то даже и лучше, чем самые смелые мечты.

— На свой первый день рождения с вами, — делится она, когда солнце касается краем горизонта, когда Ваня рядом садится и можно голову положить ему на плечо, — я загадала, чтобы так было всегда. Оно еще не сбылось, конечно, но уже сбывается, наверное, можно рассказать.

Ваня вместо ответа их пальцы переплетает и ее ладошку к губам подносит, чтобы поцеловать.

— Я теперь знаю, какое желание мне загадать на свой день рождения, — сообщает он, наконец, чешет свободной рукой за ухом Теону, рядом растянувшуюся. Плутон по другую сторону от них сопит, его трогать не хочется. — Только я тебе не скажу, ладно? Мне еще хочется, чтобы оно сбылось.

— Чтобы сбылось, надо красную ниточку на запястье завязать, — вспоминает она где-то услышанное. — Надо будет как-нибудь попробовать. Вдруг работает?

— В нашем мире, где моя мама, моя девушка, все ее подруги и все мои тети ведьмы, я готов поверить в то, что красная ниточка на запястье исполняет желания, — смеется он в ответ. — Может, дело вовсе и не в ниточке, а в том, кто мне ее завяжет? Хочу, чтобы это сделала ты. Тогда точно исполнится.

— Тогда исполнится, — эхом отзывается Саша, обещает себе, что сделает все, что от нее зависит, чтобы его желание сбылось, что бы он ни загадал.

Когда он снова целует ее, верхний край солнца скрывается за горизонтом.

========== Глава 32 ==========

— Это что?

Ваня отрывается от своего занятия, улыбается ей широко и солнечно, и в этой улыбке несложно увидеть того тринадцатилетнего мальчишку, в которого она влюбилась.

— Крепость из подушек, конечно же. Не похоже?

— Тебе не кажется, что ты уже взрослый для крепости из подушек?

В ее тоне нет осуждения, только поддевки. Он и не обижается, только разворачивается к ней всем телом, зафиксировав, наконец, край одеяла.

— Это значит, что ты ко мне не присоединишься?

Саша его взглядом окидывает, мысленно прикидывает размеры крепости. Большая. Наверное, так и строил, с расчетом на двоих.

— Помоги залезть, — требует она. — Откуда ты вообще столько подушек взял?

— Места знать надо, — он смеется, ныряя внутрь и придерживая одеяло и для нее. Стоит ей нырнуть следом, и она попадает в его объятья, и ради такого стоит даже присоединяться к играм в крепость из подушек. И нет, дело вовсе не в том, что ей и самой это нравится — по крайней мере, так она себе говорит, чтобы успокоить свою совесть.

Ради такого, ради его поцелуев и его рук на ее теле, ради его сбитого дыхания куда-то ей в шею, когда она почти инстинктивно кусает мочку его уха, ради того, как он ее под себя подминает, когда она его на себя тянет, можно не только в крепости из подушек спрятаться от всего мира. Но он снова останавливается. Снова, как и вчера, и позавчера, и сегодня утром. Что не так? Она что-то делает неправильно? Он ее не хочет? В чем дело? В четверг он сам купил презервативы, а сегодня уже воскресенье, и нет ничего, что могло бы им помешать, а он все равно ничего не предпринимает. Они спят в одной постели, живут в одном доме, целуются, пока воздуха перестает хватать, и касаются друг друга так, как ей даже мечтать было страшно раньше. Но последний шаг он все равно не делает, и ей страшно быть той, которая его сделает вместо него. Не потому, что она боится. Потому что вдруг он правда не хочет? Вдруг он передумал?