Ever since we met (СИ)

Да ну и черт бы с этим, что это, заставит ее остановиться? Смешно. Она уже начала. Кровь с шипением испаряется, падая в огонь, она дрожит и сама не знает отчего. Слова призыва срываются с ее губ будто сами собой, заученные наизусть, раз за разом, раз за разом, кровь течет, не останавливаясь, из пореза, хотя давно должна была бы свернуться, и когда ноги уже начинают затекать от недвижного стояния на одном месте, когда голова кружиться начинает, ветерок взметывает ее волосы. Ветерок, которому неоткуда взяться тут, на защищенной от всего поляне, разве что…

— Добро пожаловать, Мать, — шепчет она, отступая от огня, из которого будто выныривает высокая фигура. Черты лица ее нечитаемы, изменчивы, будто текущая вода, она выглядит как все и как никто одновременно, но остаются окровавленные руки и не останавливающиеся слезы. Мать оплакивает всех женщин, из чьих слез появилась на свет, вспоминает Саша, Мать не стирает с рук кровь тех, кто женскую кровь проливал. Но сейчас она тут, и сейчас она смотрит тепло и участливо, готовая помочь и наставить на нужный путь. — Спасибо, что откликнулась на зов.

Фигура не отвечает, лишь касается ее лица мягко, осторожно, будто не хочет отпугнуть, и улыбается. И улыбка эта — последнее, что Саша видит, прежде чем ее поглощает темнота.

Транс ей знаком, почти привычен и почти близок — она выныривает из него, не в силах сказать, сколько времени прошло, три секунды или три часа, а то и больше. В голове все наконец-то разложено по полочкам, Мать улыбается все так же, отрывает ладонь от ее щеки и шагает обратно к огню, тая в легком дымке от догорающих углей. Саша моргает раз, другой, по сторонам оглядываясь — лес тонет в предрассветном тумане, откуда-то слышны птичьи трели, приглушенные из-за барьера между поляной и лесом, а еще Ваня сидит, глядя прямо на нее, там же, где она его оставила, и круги под его глазами ясно выдают то, что он даже не пытался уснуть. Дурак. Круг выпускает ее, не пытаясь остановить, а значит, все закончено, и можно одежду взять с земли и начать одеваться. Но она даже шагнуть в ту сторону не успевает, когда Ваня срывается с места и притискивает ее к себе.

— Знаешь, как я за тебя испугался? — заявляет он беспрекословным тоном. — Выходит она из огня, дотрагивается до тебя, и все, как будто время для вас двух остановилось. Ты, по-моему, даже не дышала. Не пугай меня так больше, пожалуйста.

— Это транс, Вань, — смеется она, даже не пытаясь высвободиться. — И это нормально. Просто ты ни разу этого не видел. Это каждый раз происходит.

— Пиздец, — емко заявляет он. — Ладно, пошли домой, если у тебя все. Помочь с чем-то?

— Отпустить меня и отвернуться, чтобы я оделась, — фыркает Саша.

И возвращать футболку ему надо, но совершенно, на самом деле, не хочется.

========== Глава 8 ==========

— Чем ты думала вообще? — тетя Лена со стуком ставит заварочный чайник на стол. Из его носика идет пар, но кажется, что пар сейчас повалит и из ее ноздрей, как у разъяренного дракона, и Саше почему-то не смешно. — Ты же знаешь, мужчинам на поляну можно только когда им угрожает опасность или для ритуала вступления, о котором мы говорили. И что в итоге? Что Ваня там забыл вообще?

Щеки вспыхивают моментально. О ритуале они говорили пару месяцев назад, и разговор был, на самом деле, весьма неловким. Саше думается, это было бы неловко, даже если бы она говорила только с одной, а не с тремя старшими сразу, но, с другой стороны, пора было привыкнуть, что частенько, если речь шла о магии, тяжкое бремя ее просвещения с тетей Леной разделяли тетя Наташа и Верховная. Ей тогда объяснили, как важно для ведьмы все то, что касается ее женской сути, в том числе и ее первая близость, с мужчиной ли или с женщиной. Мол, если все сделать правильно, этим можно убить сразу несколько зайцев, сделав ее сильнее, усилив ее связь с Матерью, и кто знает что еще. И если она собирается это «правильно» соблюсти, сообщили ей тогда, это должно быть целым ритуалом, чуть ли не с жертвоприношением на алтаре.

Ну… почти с жертвоприношением.

— Мам, ну не ругайся ты на Сашку, — влезает Ваня, сидящий рядом. Поспать ему так и не удалось, и в чашке его кофе настолько крепкий, насколько это вообще возможно. — Мне вообще-то и правда опасность угрожала. Меня какая-то гадость чуть не сожрала.

— Час от часу не легче, — обреченно выдыхает тетя Лена. — Дай угадаю, ты вообще без Саши в лес поперся, да?

— Не без Саши, — поправляет он, — а за Сашей. Она в лес сама пошла, я забеспокоился. Я же не знаю эти ваши тропы. А потом ей поздно было меня выводить, она бы ничего не успела сделать. Ты как-то раз говорила, что подходящее время редко бывает, нельзя было это упускать.

— Из-за чего шумиха? — дядя Андрей, зевая сонно, в дверях появляется, улыбается, и моментально просыпается, наткнувшись на острый взгляд супруги. — В чем дело, Леночка?