Эверест

Я сидела в полумраке, представляя, как он обрадуется нашей встрече, когда отворилась дверь, являя в полоске света моего Виталика в обнимку с какой-то белобрысой девицей. Она, прямо с порога повиснув на нем, попросила не включать свет, и полезла к нему с поцелуями. А он был совершенно не против, активно шаря руками по ее телу.

Решив, что видела достаточно, я выразительно прокашлялась, а они, отпрыгнув друг от друга, наконец-то щелкнули выключателем.

Наши глаза встретились, и я поняла, что не могу встать с этого проклятого стула, не могу пошевелиться, не то, что достойно продефилировать мимо них. Я приросла к своему месту, не отрывая глаз от уже не своего Виталика, и сотни раз мысленно спрашивала: «Почему???»

- Витас, кто это? – Растягивая слова протянула крашеная блондинка.

Что? «Витас»? Я не ослышалась? Только состояние шока позволило мне не фыркнуть и не засмеяться.

- Это моя невеста, - с небольшими паузами, твердо печатая слова, ответил Виталик, не отводя от меня глаз.

Невеста? Серьезно? Когда я успела ею стать? В какой театр абсурда попала?

- А я тогда кто? – Возмутилась эта кукла, хотя возмущаться по логике вещей положено было мне.

Все так же глядя на меня, он выплюнул:

- А ты – моя блядь…

Похоже, такого оборота она не ожидала. Да что там, его не ожидала даже я. Непривычно было слышать из уст Виталика мат, когда до этого в моем присутствии он ни разу не произнес ни единого грубого слова.

Наверное, нужно было вставать и уходить, но ноги были будто ватные, и совершенно мне не подчинялись.

Та девушка не выдержала первой. Отвесив ему пощечину, она пулей вылетела за дверь. А я, застыв как сфинкс перед пирамидой, не могла пошевелить ни единой конечностью.

Виталик медленно подошел ко мне. Опустился на колени, и, обняв за талию, устроил голову на моих ногах.

- Прости, - хрипло прошептал он. – Я виноват. Прости меня!

Но я сидела истуканом, не в силах ни двигаться, ни разговаривать. А когда он вышел за водой, чтобы привести меня в чувство, кое-как выбралась из комнаты, словила такси и уехала в первую попавшуюся гостиницу. Я не хотела, чтобы он меня искал, чтобы что-то объяснял, убеждал.

Тогда я в первый раз не хотела жить.

На следующий день, переговорив по телефону с куратором, я уехала, выпросив разрешение закрыть все «хвосты» позже, надеясь, что к тому времени соберу себя в кучу, а Виталик уже выпустится из института, и мы больше не пересечемся.

Но мы пересеклись, еще как! В Москве, после сдачи всех задолженностей, я шла в квартиру ДусяВани, которую они к тому времени снимали, и где я теперь останавливалась.

Я знала, что Ваня в пух и прах разругался с Виталиком, и, по слухам, даже набил ему морду, но подробностей Дуся мне и не сообщала, поскольку и сама перестала с ним контактировать. Предполагая, что, скорее всего, весь сыр-бор из-за нашего разрыва, поднимать эту тему не хотела.

Я шла по бульвару, рассматривая окружающий мир, и не заметила, откуда мне навстречу вынырнула эта парочка, - мой Виталик и та девица из общаги.

Глаза в глаза. Радость. Сумасшедший вихрь счастья от встречи, от того, что вижу его, уносится прочь, когда я опускаю взгляд ниже, на их сцепленные руки. А, подняв глаза вверх, натыкаюсь на пронзительно виноватый взгляд побитой собаки, который прошибает меня до основания. Потому что нельзя так смотреть. И сыграть нельзя, столько там всего понамешано! Одним только взглядом он как будто исповедывался мне во всех грехах, каялся и молил отпущения. Но мы уже разминулись, продолжая идти каждый своей дорогой.

Вечером я рассказала об этом за столом ДусяВане, озвучив свой главный вопрос:

- Одного понять не могу - его взгляда…

На что Иван, чертыхнувшись, вышел из кухни, а Дуся задала встречный вопрос:

- А колечко ты у той девушки на пальце не заметила?

- Нет. Какое колечко? – Спросила тогда, уже догадываясь, но еще на что-то надеясь.

- Это жена его, Лер. Ирина.

И тогда мне не захотелось жить во второй раз.

Потому что все мои надежды рухнули. На то, что он тогда сказал правду, и она для него ничего не значила. На то, что она была ошибкой. На то, что между нами еще что-то возможно…

Мои воспоминания прерывает осторожное Дусино покашливание. Она уже разрезала торт и деликатно интересуется, как там Лёня.

О, эти двое взаимно и бесповоротно невзлюбили друг друга, наверное, на подсознательном уровне, и, если б Леонид мог, он вычеркнул бы меня из ее жизни, а ее из моей. Но то, как переплелись эти самые жизни ко времени нашего с ним знакомства, не давало мужу ни единого шанса.

Ни разу он не был со мной у Дуси в гостях, разрешая при этом брать с собой детей. И никогда не приглашал их с Иваном к нам.

Как-то незаметно Ваня с Варей исчезли из-за стола, дав нам возможность «посплетничать». И мы действительно сплетничаем обо всех, кого знаем: Дуся рассказывает мне о наших однокурсниках, а я – о наших земляках.