Эверест. Кому и за что мстит гора?

Я смотрел вниз. Мысль о спуске совсем не радовала… Слишком много труда, слишком много бессонных ночей и слишком много мечтаний было вложено в то, чтобы мы зашли так далеко. Мы не могли вернуться сюда в следующие выходные и предпринять еще одну попытку. Идти вниз теперь, даже если бы мы сумели это сделать, значило спускаться навстречу будущему, где нас неотступно будет преследовать вопрос: а если бы мы не отступили?

Томас Ф. Хорнбейн «Эверест. Западный гребень»

В четверг, 9 мая, после бессонной ночи в третьем лагере я выбрался из спальника вялым и апатичным. Я медленно оделся, растопил лед и вышел из палатки. К тому времени, как я упаковал рюкзак и пристегнул «кошки», большинство клиентов из группы Холла уже поднимались по протянутой веревке к четвертому лагерю. К моему удивлению, Лу Касишке и Фрэнк Фишбек были среди них. Вчера вечером они находились в таком разбитом состоянии, что мне казалось, они оба откажутся штурмовать вершину.

– Так держать, ребята! – воскликнул я, приятно удивленный тем, что мои товарищи нашли в себе силы и продолжили восхождение.

Я стал догонять свою команду и, посмотрев вниз, увидел очередь приблизительно из пятидесяти альпинистов из других экспедиций, двигающихся вверх по веревке. Ближайшие из них находились непосредственно подо мной. Мне не улыбалась перспектива застрять в пробке – это затягивало время нахождения в зоне падающих сверху камней и подвергало другим опасностям. Я решил продвинуться к началу очереди, пока это еще возможно, и прибавил шагу. Но вверх по стене Лхоцзе была протянута только одна страховочная веревка, поэтому обогнать медленных альпинистов оказалось не так просто.

Каждый раз, отстегиваясь от страховочной веревки, чтобы кого-нибудь обогнать, я вспоминал, как в Энди попал упавший с горы камень. Если я не пристегнут, то даже маленького камешка будет достаточно, чтобы сбросить меня к подножию стены Лхоцзе. Однако обгон альпинистов оказался не только опасным, но и изнуряющим занятием. Я чувствовал себя, словно пытаюсь совершить обгон на крутой горке на маломощном автомобиле, и мне приходится каждый раз «топить газ в пол», чтобы кого-нибудь обойти. После каждого такого обгона мое дыхание становилось таким тяжелым, что я опасался, что меня вырвет прямо в маску.

Я поднимался в гору, пользуясь кислородом впервые в жизни, и мне потребовалось время, чтобы к этому привыкнуть. Хотя польза от использования кислорода на этой высоте (7300 метров) была совершенно очевидной, я понял это не сразу. Когда я попытался восстановить дыхание после обгона трех альпинистов, мне показалось, что я задыхаюсь в маске, поэтому я сорвал ее с лица – только для того, чтобы понять, что без нее дышать еще труднее.

К моменту, когда я преодолел крутой обрыв из хрупкого, сыпучего известняка цвета охры, известного под названием Желтая Полоса, мне удалось пробиться к началу очереди, и теперь я мог позволить себе более комфортную скорость. Двигаясь медленно, но равномерно, я поднимался, уходя влево по траверсу через верхушку стены Лхоцзе, затем вышел на насыпь из черного сланца, называющуюся Отрог Женева{37}. Наконец я привык дышать кислородом при помощи маски и вырвался вперед, опередив тех, кто шел за мной, более чем на час. Уединение является редкой роскошью на Эвересте, и я был рад, что имею возможность насладиться видами в гордом одиночестве.

На высоте 7900 метров я остановился на верхушке Отрога Женева, чтобы выпить немного воды и осмотреться. Разреженный воздух мерцал подобно хрусталю, так что складывалось ощущение, словно я могу дотянуться рукой до самых далеких пиков. Залитая полуденным солнцем вершина Эвереста просвечивала сквозь полупрозрачную дымку облаков. Взглянув через телеобъектив камеры в сторону верхушки Юго-восточного гребня, я с удивлением увидел четыре фигурки размером с муравьев, медленно продвигавшиеся в сторону Южной вершины. Я решил, что это альпинисты из команды Черногории. Если им повезет, они станут первой экспедицией, которая выйдет на вершину в этом году.

Это также означало, что слухи о непроходимо глубоком снеге были слегка преувеличенными, и если альпинистам удастся подняться на вершину, может, и у нас будет шанс сделать то же самое. Однако облако снега, сдуваемое с гребня вершины, было плохим признаком: черногорцы пробивались наверх, идя против сильнейшего ветра.