Эверест. Смертельное восхождение

Окончательная уверенность в том, что погода испортится, пришла ко мне лишь на заключительной стадии спуска. Меня, как и Скотта, куда больше заботило то, что у клиентов заканчивался кислород. Я выполнял поручение Скотта. Если бы я оказался вместе с клиентами, когда разыгралась непогода, то, скорее всего, мы бы все погибли. Я говорю это совершенно искренне. Я не супермен; в таких условиях мы бы наверняка остались на горе навсегда.

Букреев, извинившись, вышел из-за стола и принес из дома англо-русский словарь. Когда чтение возобновилось, он то и дело искал в нем незнакомые слова, пытаясь уловить суть. «Поспешность Букреева, скорее всего, объяснялась тем, что у него не было с собой кислорода, да и одежда на нем была не такая теплая, как у всех окружающих. Ему ничего не оставалось, кроме как немедленно идти вниз».

На этот раз, выходя из-за стола, Анатолий не произнес ни слова, но спустя несколько минут он вернулся, держа в руках фотографии. Взглянув на одну из них, Мартин Адамс увидел себя вместе с Букреевым на вершине Эвереста. «Толя, – сказал Мартин, – к чему мне разглядывать все эти снимки. Я и так знаю, что ты был одет не хуже остальных, ведь я же сам покупал для тебя эту куртку». Вынув изо рта сигару, Мартин покачал головой. «Ну и дает же этот писака. Совсем заврался». На фотографии, Букреев был в той самой куртке, которую Адамс подарил ему накануне экспедиции. Себе Мартин купил точно такую же, только другого цвета.

Замечание об отсутствии кислорода также неприятно удивило Букреева.

Я занимаюсь альпинизмом уже более двадцати пяти лет и лишь при одном восхождении на восьмитысячник пользовался кислородом. У меня никогда не возникало затруднений из-за отсутствия вспомогательного кислорода. Скотт был согласен с моим решением идти без кислорода.

В конце статьи Кракауэр привел трогательную историю своей встречи с Энди Харрисом – гидом экспедиции Роба Холла. По словам Кракауэра, их беседа состоялась на спуске, чуть выше четвертого лагеря. Кракауэр предупредил своего гида о том, что ледяной склон, отделявший их от долгожданного четвертого лагеря, был весьма опасен. Поскользнувшись, Харрис сорвался вниз по склону и, по мнению Кракауэра, скорее всего, вылетел на обрыв стены Лхоцзе, где и погиб. После того как чтение закончилось, Адамс усмехнулся и сказал: «Это был я. Это со мной он тогда разговаривал». За несколько недель до своего вылета в Санта Фе Мартин беседовал с Кракауэром по телефону. Кракауэр спросил у него, возможно ли, что неподалеку от лагеря он тогда встретился с ним, с Мартином, а не с Энди Харрисом. Адамс не стал отвечать сразу. Он еще раз внимательно перечитал записи, которые вручил ему Кракауэр непосредственно после трагических событий. Сличив текст беседы со своими воспоминаниями, Адамс пришел к выводу, что Джон заблуждался. Мартин перезвонил ему и сказал, что убежден в том, что это был он, Мартин, а никак не Энди Харрис. Видя, что журналист по-прежнему сомневается, Адамс предложил ему пари: «Десять против одного, что это был я». Кракауэр, по словам Мартина, пари не принял и потребовал дополнительных доказательств.

Букреев был оскорблен этой статьей. Он никак не мог понять, зачем Кракауэру понадобилось выставлять его в таком свете? Ведь Букреев отослал ему текст своего интервью с Уилкинсоном, где подробно объяснил, почему он решил спускаться вниз. Что произошло? Букреев неправильно понял вопросы Кракауэра? Или Кракауэр неверно истолковал его ответы? Но почему? Ведь еще в начале июня он предоставил редколлегии «Аутсайда» полную запись своей беседы с Уилкинсоном. Тогда Букреева приглашали в редакцию, чтобы договориться с ним об использовании его фотографий в материале Кракауэра.

По мнению Букреева, редакция проигнорировала эту запись, в которой, в частности, рассказывалось о его разговоре со Скоттом Фишером на ступени Хиллари. Не было проверено и то, как он был одет в тот день. 31-го июля при помощи своих друзей Анатолий составил обращение к Марку Бранту, редактору журнала «Аутсайд». Ниже приводится текст этого письма