Everything I am

И не возникает желания намотать одну-две пряди на палец и дернуть, да посильнее, чтобы он зашипел от боли, вздергивая верхнюю губу — как злая собака, готовая укусить. А он кусает. Больно. Часто. Словами.

— Поттер, что вы уставились? — осведомляется Снейп, не повышая голоса. Но ведь самую злую собаку что-то озлобило. Если учесть, сколько поводов для мизантропии было в жизни Снейпа…

— Ничего, — говорю я, — я задумался.

— Будьте любезны думать, не фотографируя меня глазами, — передергивает плечами зельевар, — если с вами все в порядке, вы свободны.

— Угу, — бурчу я, но не ухожу, а обмирая от собственной наглости подхожу к его столу и кладу ладонь на пергамент, в чтение которого Снейп демонстративно углубился после своих слов. Он раздраженно поднимает голову, на сей раз выходя из себя по-настоящему, и уже открывает рот, но я не даю ему заговорить:

— Спасибо. Если бы не вы, меня бы здесь не было. Я знаю. Вы спасли мне жизнь. И… вы ведь не откажетесь дальше заниматься со мной окклюменцией? — я смотрю ему в глаза. Мы так близко друг от друга, что видны мельчайшие морщинки — Снейп поднимает бровь и откидывается в кресле, кривя рот в усмешке:

— Если вы вспомните о том, что я ваш профессор и сформулируете вопрос в соответствии с правилами вежливости, мы обсудим его.

— Сэр, — я тоже начинаю сердиться, выходит более настойчиво, чем хотелось, — я знаю, что вы мой профессор. И я вас уважаю. Зачем вы все время требуете, чтобы я обращался к вам именно так?

— Затем, мистер Поттер, — отзывается он почти мягко, — что у нас с вами не французский, не русский, а классический английский язык. В нем, как вы изволите убедиться, если подумаете хорошенько, нет разделения на «ты», уместное в общении между равными, и «вы», используемое при обращении к старшему по званию, опыту или возрасту. Поэтому для соблюдения необходимого этикета нами используются обращения, подчеркивающие статус собеседника. В данном случае — это упоминание вами моей профессорской степени. Вам что-то неясно?

— Да, — меня заносит, но я не могу остановиться — я смотрю Снейпу в лицо и чувствую, что еще минута, и я брошусь на этого человека, чтобы только стереть эту издевательскую ухмылку. Неважно, чем и как. С лица Симуса я стер ее кулаками. — Да, сэр, мне неясно. Вы считаете, что я недостаточно уважаю вас, если не добавляю обращение в конце реплики? Вы считаете меня настолько ниже себя, что не допускаете и подозрения, что со мной можно говорить, не требуя непрерывного упоминания о том, что я ваш студент — здесь, где нас никто не видит, где вы учите меня противостоять… Сами-Знаете-Кому? Вы раз за разом приходите мне на помощь — но по-прежнему считаете, что я глупый вздорный мальчишка! Разве я не пытаюсь доказать вам, что вырос и ценю вашу помощь? В конце концов, я же не по имени к вам обращаюсь, и мы не на уроке!

Меня пробирает нервная дрожь, так что зуб на зуб не попадает. Я давно хотел сказать это, но не думал, что сделаю это так. Однако и Снейпа от моей последней фразы передергивает. Он рывком отодвигается от стола и встает со стула. Потом обходит его и крепко стискивает пальцами спинку — точь-в-точь как несколько часов назад. Теперь нас разделяет не меньше пяти футов, и мне как никогда хочется, чтобы он вновь оказался в моем личном пространстве. Чтобы я мог вцепиться в него. Но не бегать же мне за ним по комнате! Я опираюсь на стол и наклоняюсь, неотрывно глядя на Снейпа. Я его сейчас ненавижу так, что забываю привычную боязнь. В конце концов, он только человек. Пусть преподаватель, пусть сильный маг.

Даже если он черный маг, в чем до сих пор уверен Рон — Снейп спас мне сегодня жизнь. А я спас ему, одиннадцать суток назад. Вряд ли мы порешим друг друга при магической связи, которая устанавливается между спасенным и спасителем. Мы в одной связке. Каламбур, но верно же!

Снейп тем временем возвращает на лицо бесстрастную маску. При его самоконтроле странно, что мне удалось увидеть, как она едва не слетела. Впрочем, если бы я не смотрел ему в глаза, дрожь ресниц осталась бы незамеченной. Но не только Снейп привык подмечать мое душевное состояние. С некоторых пор я тоже в этом практикуюсь. Не задавая себе вопроса зачем.

Я пытаюсь успокоиться. Из-за чего, спрашивается, разошелся?

— А вам не приходило в голову, Поттер, что я имею право не считать вас равным? — нарушает Снейп повисшее молчание. — Да, вы прошли через события, которые, допускаю, сделали вас старше ровесников. Вы в самом деле не такой ребенок, как кажетесь на первый взгляд — впрочем, свою глубину вы скрываете так тщательно, что если бы не уроки окклюменции, я по-прежнему предполагал бы в вас дурачка. Однако нас с вами разделяет достаточное количество вещей, очевидность которых не можете не признавать даже вы.