Everything I am

— Гарри! — в комнату заглядывает Джинни, и кажется, сразу становится светлее — настолько огненные у нее волосы. Дин заливается румянцем, роняет карты Таро, из которых последние полчаса пытался извлечь смысл составленной гадальной комбинации, и торопливо машет рукой, как будто она может его случайно не заметить. Они на секунду встречаются глазами, и Джинни слегка улыбается и наклоняет голову. Потом она вновь поворачивается ко мне и перестает улыбаться:

— Гарри, тебя просил зайти профессор Дамблдор.

Да, если вдуматься, день-то начинался неплохо. Ну и что, что дождь. Можно было наложить Impervius, в конце концов. Мне очень хочется попросить Джинни передать директору, что она не нашла меня. Но, во-первых, мы с ней находимся не в лучших отношениях после квиддичного матча, во-вторых, прятаться от Дамблдора бесполезно. Он все равно наверняка знает, что я в замке. Так что я благодарю Джинни за переданное приглашение, закрываю книгу и поднимаюсь с кровати, постаравшись сделать обреченный вздох как можно более тихим. К Дамблдору так к Дамблдору. Последнее время если я выхожу из спальни не на уроки, это означает непременное испытание для нервов.

Джинни ждет меня за дверью:

— Пароль «мятная пастила».

И прежде чем я успеваю удивиться, существует ли вообще такое лакомство и поблагодарить, она разворачивается и сбегает по лестнице вниз. Рыжие кудри прыгают по плечам. Она все еще сердится на меня.

Я пожимаю плечами и направляюсь к выходу.

Мне приходится долго ждать, пока лестница, не вовремя сменившая направление, вывернет на нужный курс. Потом я, не ускоряя шага, прохожу по центральной галерее и останавливаюсь перед горгульей, называя ей несуразицу, которая является паролем. Горгулья со скрипом уступает дорогу, и я без особой радости встаю на винтовую лестницу, поднимающую меня, почти как маггловский эскалатор, к кабинету директора.

* * *

— Профессор Дамблдор?

— Да, Гарри, — он поворачивается ко мне от окна, — входи, входи.

Я прохожу вглубь комнаты, киваю Фоуксу, расправляющему крылья в приветствии, и сажусь на краешек глубокого кресла. Мне все равно будет предложено сесть, поэтому не думаю, что мое поведение выглядит как дерзость. Дамблдор шествует к столу и устраивается напротив меня, положив локти на столешницу. Взгляд глаз над очками-половинками кажется усталым, без привычного блеска. Я смотрю на сеть морщин, покрывающую его лицо, и с тревогой думаю о том, что Дамблдор стар. Наверное, он порядком устал держать на своих плечах груз ответственности: перед магическим миром, перед Министерством. Да, скорее всего, и передо мной тоже.

Мы молчим, и мне делается не по себе. Вряд ли Дамблдор вызвал бы меня к себе из-за пустяков, вроде стычки с Малфоем. Что-то случилось. Что?

— Профессор Дамблдор, что произошло? — мой голос звучит встревоженно, но я с удивлением замечаю, что раньше нервничал больше. Видимо, я устал бояться. За стенами школы ждет Волдеморт, в школе вот-вот поползут слухи о том, что я гей. Не знаю, что хуже, но все равно надоело.

— Гарри, как продвигаются твои занятия окклюменцией с профессором Снейпом?

О Боже, и тут Снейп. Я с трудом подавляю желание хмыкнуть. Положительно, все как сговорились напоминать о нем. Гермиона, теперь Дамблдор…

— Нормально.

— Нормально, — он кивает, приглашая меня развить свою мысль, и я продолжаю:

— Мне уже несколько раз удалось отразить заклинание Legilimens, сэр, и про… профессор Снейп сказал, что на меня все же стоит тратить время.

Дамблдор делает вид, что не заметил моей заминки и слегка улыбается:

— Да, из уст профессора Снейпа такие слова — настоящая похвала.

— В самом деле? — вопрос вырывается раньше, чем я успеваю подумать.

— В самом деле, — Дамблдор старательно протирает полой мантии очки, — он опытный легилиментор и требовательный преподаватель, и никогда не высказывает одобрения без оснований.

Оказывается, это стоило расценивать как одобрение, а не как оскорбление. Но я поспешно заталкиваю эту мысль в самый дальний чулан памяти, потому что Дамблдор произносит:

— А ты не хотел бы заниматься окклюменцией у меня, Гарри?

Я чувствую, как немеют губы. Странно, чего я так испугался? Того, что не спущусь больше в шесть вечера в его кабинет?

— Нет, сэр, спасибо, — отвечаю я спокойно.

Кажется, Дамблдор удивлен. Он внимательно разглядывает меня, а потом уточняет:

— Почему?

Потому что когда это было необходимо, вы мне не предложили, и я вынужден был обратиться к нему за помощью, хочется ответить мне. И он не отказал, как ему ни хотелось. Потому что от занятий с ним у меня всегда остается странный осадок, я не уверен, горький он или нет. И пока не разберусь, буду прислушиваться к себе на занятиях, которые пусть и смахивают на пытку, но по добровольному желанию.

— Я привык заниматься с профессором Снейпом, сэр, — отвечаю я, опустив глаза, чтобы не выдать директору своей внезапной неприязни.

— Что ж, возможно, ты прав, мой мальчик, — отвечает Дамблдор, и внезапно я ощущаю в своем сознании его присутствие. Он что — пробует пройти ко мне в голову? Без заклинания, без предупреждения?