Everything I am

— Поттер, вам должно быть стыдно. Не передо мной — перед собой. Вы в силах поставить заклятие только на пороге потрясения или при сильной боли. То есть лишь в экстремальных условиях. Это плохо. Тем более что блок, которым вы пытаетесь прикрыть самые тяжелые воспоминания, вы ставите весьма топорно. Сосредоточиваете на нем все силы. Мне не составило бы труда пробить вашу защиту в другом месте и извлечь то, чего вы не хотите показывать. Но я решил пощадить вашу гордость. Пока вы сами не поймете, чего страшитесь, все бесполезно. Подумайте, что произойдет, если я не успею придти вам на помощь в следующий раз!

Я закрываю лицо ладонями. Это детский жест, это признание в поражении, но я не могу иначе. Снейп пощадил меня. Он мог всё увидеть. Всё. Осознание окатывает меня настоящим ужасом.

Он бы оскорбился, узнав, какая меня терзает похоть. Или жажда. Он бы меня просто убил. И он еще говорит мне не стыдиться!

— Мистер Поттер, извольте убрать руки от лица, я не закончил.

Его голос возвращает меня к действительности, и я усилием воли опускаю руки, мельком глянув на часы. Пять минут восьмого. Не может быть. Прошло больше часа, отведенного Снейпом на занятие.

Он дожидается, когда я взгляну на него — точнее, на его мантию, и продолжает:

— Обучать вас и раньше представлялось безнадежным делом, но признаться, наши занятия дали повод думать, что я могу ошибаться. Вы делаете успехи, хоть и не так быстро, как хотелось бы. Однако как я ни старался довести до вас необходимость сопротивляться молча, вы упорно кричите. Вы понимаете, что это означает?

— Расход магической энергии, — медленно отвечаю я.

— Именно так. Объясните мне, как вы умудряетесь знать теорию, но постоянно забывать о ее применении на практике?

А ведь у меня уже получалось практически молча сопротивляться, тогда, с Волдемортом. Что, Снейп, что ли, на меня так действует?

— Не знаю, сэр.

— К сожалению, я тоже не знаю. Остается слабое утешение, что когда-нибудь ваши вопли перестанут терзать мой слух. Учить же вас вежливому обращению, видимо, бесполезно.

Он что, издевается? Может, мне и там, под заклятием, стоило обращаться к нему «сэр»? Я слабо фыркаю, выходит жалобно, но сил на возмущение нет. Снейп отходит от стула, на который меня усадил, подняв с пола, и идет к шкафу. Он что-то ищет, потом возвращается и протягивает мне шоколадную плитку. Как в тот, первый раз.

— Ешьте, Поттер. Возможно, вы еще недостаточно восстановили силы после случившегося позавчера.

В голосе нет прежнего раздражения, хотя жесткость осталась. И на том спасибо. Я разворачиваю шоколад и лишь теперь замечаю, что у меня взмокли ладони. Да и подмышки сырые. И даже корни волос. Наверное, Снейп прав, это просто слабость.

— Спасибо, сэр.

Он, кажется, вздыхает, впрочем, не возьмусь поручиться. Я же не смотрю в его сторону, когда он этого не требует, поэтому не уверен. Кажется, теперь, когда он не ненавидит меня столь очевидно, как раньше, мне стало еще тяжелее в его обществе. Когда он застал меня здесь в прошлом году, выдержать его ярость было проще, чем вот это. Шоколад. Нашатырь. А в прошлый раз после беспамятства он растирал мне руки. На секунду мне хочется снова потерять сознание, чтобы узнать, сделает ли он это опять.

Когда он чуть не вывихнул мне плечо, вышвыривая из своих воспоминаний, это было легче стерпеть, чем необходимость чуть ли не ежедневно видеться.

Секунду. Вышвыривая из воспоминаний…

— Профессор, — я просто не могу не задать этот вопрос, наконец-то удалось его сформулировать, — а почему вы больше не используете при занятиях думоотвод?

Снейп поворачивается ко мне — полным откровенной угрозы движением:

— Вас что-то еще интересует в моем прошлом, мистер Поттер? Не все увидели? Не досмотрели, как развлекается ваш папаша?

О Боже, зачем я спросил?

— Нет, я только…

Глаза Снейпа режут без ножа, крылья носа раздуваются, словно он обуздывает собственную ярость:

— Только — что?

— Только хотел узнать…

— Ах да. Как же я забыл о вашем любопытстве! Мне не нужен думоотвод, Поттер. По двум причинам: худшее вы, как ни прискорбно, уже видели. Это раз. И второе: вам все равно не взломать мою защиту. Ваши сомнительные успехи каждый раз это подтверждают.

Я зябко обхватываю руками плечи, сгорбившись на стуле. Щеки горят так, будто он прошелся по ним крапивой. Худшее я уже видел… Выходит, даже память о службе Волдеморту и пытках не так ужасна для него, как это подсмотренное воспоминание. Я знаю, что говорю это зря, но…

— Простите.

— Простить — вас? Помилуйте, мистер Поттер, за что вы просите прощения? Ваши детские шалости всегда сходят вам с рук. Было бы странно ожидать от вас уважения к чужим тайнам.

— Вы меня не поняли…

— О нет, я вас отлично понимаю. Может быть, лучше, чем вы думаете, — он выдыхает это, нагнувшись ко мне, и губы раздвигаются в неприятной улыбке, обнажая плотно стиснутые зубы. Я едва ли не впервые вижу, как Снейп улыбается, и зрелище настолько неприятно, что я рефлекторно пытаюсь отодвинуться. Некуда: позади спинка стула.

Ладно, погибать — так с музыкой.