Everything I am

— Ты не видишь себя со стороны, — авторитетно заявляет Гермиона, — и не можешь оценить.

— А ты можешь?

— Я — могу.

— Почему?

— Потому что я другого пола, — фыркает она, — хотя ты и представителям собственного пола нравишься, как мне сдается.

— Просто с ума по мне сходят, — я вскакиваю, отбрасывая стул, но она цепко хватает меня за рукав.

— Успокойся. Никто не слышит, людей вокруг нет.

Это верно, в гостиной действительно сидит человек семь, и все они далеко от нас… но я не могу больше продолжать этот разговор. Как будто умудрился-таки ввязаться в беседу, о которой думал вчера. Только мы обсуждаем совсем не то, что мне хочется… Или то? Как меня достала собственная противоречивость!

— Гарри, ты хочешь нравиться кому-то конкретному? — тем временем спрашивает Гермиона, пытливо всматриваясь мне в лицо.

О да. Очень конкретному. Я настолько хочу ему нравиться, что мне снится, как он меня трахает. Причем это произошло за последний месяц. Или два. Или началось еще в феврале.

— Нет.

— А мне кажется, что ты чем-то опечален именно потому, что…

— Гермиона, сделай милость, давай не будем обсуждать, чем я опечален! — почти выкрикиваю я шепотом, зло глядя на нее, — мне и без того проблем хватает, чтобы еще искать любовных приключений!

Я сказал любовных? Ну да, это устойчивое идиоматическое выражение. Все в порядке.

— Хорошо, — она делает вид, что отступила, — не хочешь, не надо. Только одно, Гарри: за ту вчерашнюю сцену с Малфоем Снейп должен был снять с нас обоих чертову уйму баллов. А он снял десять. Не хочешь задуматься, почему?

Она встает и уходит, оглянувшись на пороге. Я сижу, совершенно оглушенный ее словами и тем, как легко, без тени сомнения она произнесла фамилию Снейпа. Она что — подозревает?

Да, десять баллов, несмотря на то, что он понял, что дело пахло дракой. Но не это главное.

Когда я доказывал ему в кабинете свое право на равенство — сумасшедшая идея, сорвавшаяся с языка — Снейп всего лишь разбил мои доводы и попросил на выход. О святой и великий Мерлин, он же не то что взыскания не назначил, он не снял с меня ни одного балла! Почему лишь теперь до меня дошло? И что это должно означать?

Он не желает меня наказывать и полюбил Гриффиндор. Все, больше вариантов нет. Разумных — нет. Разве что Снейп решил заставить меня мучиться совестью. Кто мог подумать, во что это выльется! Пара мыслей перед сном — и вот уже двое суток состояние, близкое к срыву. И возбуждение в качестве бонуса.

Нет, нет, нет…

Я все равно не пойму его логику. Как никогда не смогу доказать, что он вернул нам те пятьдесят баллов, снятые за стычку с Малфоем в подземельях. Больше сделать это было некому, я выяснял. Никто из преподавателей не дал утешительного ответа.

Я оглядываюсь по сторонам. Колин Криви поднимает голову и улыбается, поймав мой взгляд, Парвати Патил шепчется с заглянувшей из Рэйвенкло сестрой Падмой, несколько младшекурсников выполняют домашние задания, время от времени тяжко вздыхая. Тишина и покой.

Я не могу здесь больше находиться.

Торопливо встаю и иду назад в спальню; слава Богу, никого. Прохожу к своей постели, задергиваю полог и накладываю на него заглушающее заклинание. Надеюсь, сейчас никто не вернется? Я не виноват, что делаю это. Не виноват. Просто сегодня мне через несколько часов встречаться с ним, и я не могу сделать этого в том состоянии, в каком нахожусь. Остается смириться с собственным безумием. По крайней мере, оно только мое. Никто не узнает, и Снейп в первую очередь. Справлюсь своими силами. Просто у меня давно не было не только секса, но даже желания им заниматься, в этом все дело.

Я кладу ладонь на ширинку джинсов и медленно провожу по ней рукой, ощущая приливающее к паху тепло. Потом повторяю маршрут ладони снизу вверх, чувствуя, как нарастает в теле мелкая дрожь. Противиться — или сдаться? Я расстегиваю молнию, освобождая ноющий член. Он уже стоит. Да, теперь, видимо, Снейп и эрекция станут неотделимы друг от друга. Ненавижу.

Я зажмуриваюсь и запускаю руку в трусы, обхватывая головку. К черту ткань, к черту! Я хочу. Я давно так не хотел… разве что прошлой ночью.

Я стаскиваю с бедер джинсы вместе с плавками, пару раз пинаю воздух, скидывая штанины, и с облегчением раздвигаю ноги, давая руке лучший доступ. Ритм, знакомый телу, ритм, от которого пресекается дыхание и член начинает сочиться смегмой… Раз, два, вверх, вниз, большой палец поглаживает головку… Я уже почти на пике, когда в голову приходит мысль, заставляющая меня дернуться от возбуждения. Торопливо смачиваю слюной средний палец на левой руке и направляю к маленькому, сморщенному отверстию ануса. О боооже…

Не надо даже пытаться протиснуть его внутрь… Слегка нажать, попадая в ритм руки… Ускорить движения… Нажать еще раз…

Я уже полубезумен от охватившего нестерпимого желания, и в голове, перебивая друг друга, крутятся лишь две мысли: быстрее… быстрее… еще, о, еще…

И: не звать, не звать, не звать…

Огненная вспышка перед глазами, стон, которого я не слышу… Северус!.. Я дугой выгибаюсь на постели и кончаю, задыхаясь. Я не смог… я не смог.

Ну почему я выкрикиваю его имя?

* * *