Everything I am

Я чувствую что-то сродни панике — и в голову закрадывается мысль о том, не появится ли Снейп, как тогда… давным-давно. Когда у меня тоже болел шрам — и в мое сознание вторгся Волдеморт.

Явление Снейпа ночью в гриффиндорскую гостиную… Это сюжет для спектакля.

Только я не возражал бы.

Нет, он не появится, произносит внутри меня голос, в котором я с удивлением узнаю свой собственный. Не появится — потому что это не сам Волдеморт. Это такая же боль, как была минувшим днем — только немного усиленная. А значит, угрозы жизни нет. Это просто еще одна попытка лишить меня выдержки.

Не пройдет.

Усиленная боль… Я прерывисто дышу полуоткрытым ртом, облизывая запекшиеся губы. У меня нет сил усмехнуться вслух, но мысленно я фыркаю. Усиленная — вроде как модифицированная. Первый вариант на Поттера не подействовал, попробуем иначе. Так, что ли? Что ж — попробуй.

Неожиданная злость поднимает меня с подушки и помогает сесть в постели. Склянка с мазью кажется ледяной и очень тяжелой — ни дать ни взять у меня горячка — но воспоминание о том, как он наносил мазь на мой многострадальный шрам, придает сил.

Нет, шепчу я срывающимся шепотом, нет, меня так просто не возьмешь.

Свинчиваю крышку, зачерпываю густой крем и не втирая наношу на лоб — жирным слоем, охлаждающим воспаленную кожу. Челка липнет к мази, не страшно, потом вымою голову — только пусть сейчас прекратится эта долбежка молотом по всем нервным окончаниям!

Я сижу, оперевшись ладонями о кровать, и пытаюсь дышать носом. Не с первой попытки, но получается.

А потом спазм отпускает. Я дрожащими руками закрываю баночку и обессиленно валюсь на спину, вновь ощущая, как щиплет глаза от подступивших слез. Но они не имеют значения — это лишь реакция организма. Они не мешают думать.

Волдеморт что-то делал нынешней ночью. Произошло что-то важное для него — как тогда, на пятом курсе, так и теперь я могу в этом поручиться. И то, чем он занимался, имело отношение ко мне. Не знаю, что именно, но когда он обо мне так навязчиво думает, ничего мелкопакостного ждать заведомо не приходится. Только масштабного.

У меня не болел шрам, когда были взрывы в Сити. И когда у Луны убили отца, у меня тоже не раскалывалась голова. Он что-то затевает — что-то, к чему надо быть готовым лично мне.

Я усмехаюсь, почти не чувствуя онемевших губ. Как будто я не готов. У меня, в отличие от Дамблдора, нет никакой надежды на то, что Волдеморт предоставит мне возможность закончить обучение. Он ведь не может не понимать, что меня учат, как эффективнее ему противостоять? И наверняка он в курсе всех моих учебных дисциплин. Я не параноик — но даже если меня озолотить, я не поверю, что в Хогвартсе нет ни одного его шпиона. Подлинного шпиона, уточняю я, и усмешка медленно сменяется… наверное, намеком на улыбку, не знаю. Вот о моих занятиях со Снейпом Волдеморт, похоже, все-таки не в курсе — раз не узнал с прошлого года, то и в этом вроде неоткуда было.

Он ведь спрашивал меня тогда, в первый раз в этом учебном году, Дамблдор ли учит меня окклюменции. Значит, Снейп вне подозрений, не так ли.

Я вздыхаю и чувствую, как постепенно начинают расслабляться напряженные мышцы. Кажется, закончилось. Сколько времени, интересно? Я нашариваю палочку и шепчу «Lumos», поднося ее к циферблату наручных часов. Четыре двадцать. Значит, еще спать и спать. Это хорошо — а то я сегодня только думал о том, что не смогу заснуть, а сам рухнул в кровать, как подкошенный. Только шрам смазал — и уснул… и сейчас повторю это.

Я закрываю глаза и вдыхаю мятный запах мази — кажется, от него даже на языке остается привкус. Машинально сглатываю — и перед сомкнутыми веками возникает бледное сосредоточенное лицо, внимательные глаза и задумчиво сжатые губы, которые никогда не спрашивают разрешения. Наверное, если бы не только что перенесенная боль, я не смог бы заснуть, так явственно представляя себе Снейпа. Он сейчас, конечно, тоже спит… Я теперь хорошо представляю, как выглядят его спальня и постель — могу в подробностях вообразить даже его волосы, разметавшиеся по подушке. Он сказал, в следующий раз. В следующий раз… Это почти обещание.

Я вздыхаю и укутываюсь в одеяло поплотнее, чувствуя, как с этой мыслью меня отпускает тревога из-за непонятного приступа.

Последнее, что я явственно понимаю перед тем как провалиться в сон, отдает банальностью, но не перестает быть правдой.

У Волдеморта больше опыта, больше власти, больше магической силы. Хотя насчет последнего люди вокруг меня почему-то начинают сомневаться, но мне же виднее в конце концов, превосходит ли меня противник.

Да, он меня превосходит. Он может — в теории точно, на практике… гм… увидим — может меня убить.

Но запугать уже не властен.

* * *

Утро меня не радует. Глаза красные, как будто всю ночь не спал, голова болит. Конечно, это лишь тень той боли, что была ночью, но и с такой тащиться на занятия — радости мало. А сегодня уже двадцать шестое мая. Заниматься надо, мрачно думаю я, заправляя постель. А как заниматься с мигренью?

Значит, после завтрака передо мной стоят две задачи.