Everything I am

— Так что именно вы хотите найти?

— Он боится меня, — отвечаю я убежденно, — боится, что я его убью. Потому и стремится постоянно ударить первым, упредить. Значит, есть что-то, чего не знаю я — но что знает обо мне он. Какое-то слабое звено в цепи, и оно у меня под носом, но я его не вижу. Волдем… извините… он знает, как я могу с ним справиться. А я не знаю. Именно это и стоило бы выяснить.

Снейп порывисто встает со стула и делает несколько широких шагов взад-вперед, потом останавливается передо мной:

— Но если даже допустить, что вы правы, Поттер. Если допустить такой безумный вариант. Если предположить, что вам удастся проникнуть в мысли Темного Лорда и получить интересующую вас информацию — я опускаю тот нюанс, что на этом этапе вас тысячу раз могут убить — как вы рассчитываете успеть применить ее? У вас не будет шанса встречи один на один — он не пойдет на это. Гуща битвы, сотня проклятий, летящая в разных направлениях — в основном вам в голову — и вы, думающий, как воспользоваться увиденным. Это самоубийство.

— А я и не спорю, что у меня один шанс из тысячи.

Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь — такая неподдельная тревога сейчас в его взгляде. Мне не хочется думать, чем она продиктована. Она мне просто приятна. Я улыбаюсь — почти радостно и, наверное, со стороны можно решить, что у меня не все дома. Однако как раз сейчас я ощущаю себя лучше всего.

Здесь и сейчас. Когда мы дискутируем, когда он высмеивает меня, когда успокаивает мою боль. Иногда мне даже чудится, что ему в самом деле небезразличен именно я — а не абстрактная Надежда этого мира.

Я не позволяю себе думать об этом — просто стою, глядя на него, и чувствую, что по жилам течет кровь, а не подкрашенная красной краской вода.

Снейп передергивает плечами, словно ощутив холод подземелий, и жестом предлагает поднять палочку. Я поднимаю ее до уровня груди, и он уточняет:

— Запястье жестче. Вы не малярную кисть держите. Так. Острие палочки смотрит в лоб противнику. Смелее, Поттер. Одно худшее мое воспоминание вы уже видели, два других вас не прельщают?

Я роняю руку с палочкой и опускаю голову.

Детская реакция, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Закусываю губу и смотрю в пол, не реагируя на оклик. Снейп фыркает:

— Да поднимите же глаза, в конце концов. Долго вы будете так реагировать на каждое замечание?

— Я же принес вам извинения, — полушепотом говорю я, — вы нарочно напоминаете, какой я гад, да?

— Я? — в его голосе слышится сдержанное удивление, — скорее, вы сами завели привычку слышать в каждой произнесенной фразе намек на свои прошлые деяния. Что, все они были настолько неблаговидны?

Я качаю головой, но не поднимаю ее.

— Вы будете делать то, что я вам велю, или нет? — тон Снейпа холоден. — Я не намерен торчать здесь до ночи!

— Извините, — я с усилием овладеваю собой и вскидываю подбородок, вновь занимая позицию.

— Отлично. Теперь повторите движение палочкой — учтите, оно должно быть быстрым, практически неразличимым для глаза — и произнесите заклинание. Разумеется, я поставлю защиту, однако таким образом, чтобы иметь возможность определить, был ли удачен ваш выпад и в какой степени. Готовы?

Я хмуро киваю.

— Начинайте.

Петля рисуется на автомате — я недаром практиковался в ее вычерчивании перед сном. Только я никогда раньше и представить себе не смог бы, что сам буду произносить это заклинание. Собственный голос слышится словно со стороны.

Я не задумываюсь о правильности или выверенности движений — я знаю, что как бы ни старался, я не пробью защиту Снейпа. Не потому что не в силах — а потому что запрещаю себе это.

Я не хочу лишиться общения с ним из-за того, что повторится ситуация с думоотводом. Не хочу больше читать ненависть или презрение в его глазах.

Пробивать я не собираюсь. Я хочу лишь отточить навык — а проверить его совсем на другом человеке, которого и человеком-то назвать уже язык не поворачивается. В боевой обстановке.

— Legilimens!

Я ощущаю, как вздрагивает от расхода магии мое собственное Зеркало, но это странным образом лишь усиливает остроту зрения. Я вижу, как Снейп воздвигает защиту на пути заклятия, как отбивает его в сторону — замечаю даже усилие, которое ему на это требуется. Снимать заклятие не надо, оно ведь не проникло в сознание, так?

— Еще раз, профессор?

Он, сжав губы, кивает:

— Сосредоточьтесь. Вы действуете или нерешительно, или слишком слабо.

Что ж — я следую рекомендации, не переставая про себя удивляться, как такое могло произойти, чтобы мы поменялись ролями, стоя в этом кабинете:

— Legilimens!

На сей раз я вкладываю в восклицание гораздо больше силы, чем вначале, и понимаю, что его применение действительно меняет зрение: я явно вижу больше, чем можно охватить обычным взглядом. Заклятие метит Снейпу в лоб — он отражает его — и, повинуясь моему импульсу, белая вспышка обходит воздвигнутый на пути блок и входит в его висок. В ту же секунду я отвожу руку, разрывая возникшую связь, не позволяя себе проникнуть в его мысли, готовый вообще отбросить палочку — лишь бы не вызвать подозрений в излишнем любопытстве.

Воцаряется тишина.