Everything I am

— Что ты высматриваешь? — цедит Малфой, — долго мне так стоять?

— Нет ли ссадин или ранок, — объясняю я, — не хочу, чтобы в случае чего в них попала твоя гниль.

— Молодые люди! — обрывает нас Дамблдор.

Пока мы друг друга чуть ли не матом крыли, ему было все равно?

— Поттер, — одними губами бормочет Малфой, — ты, конечно, крут сегодня, слов нет… Вот только завтра ты пожалеешь о том, что затеял это. Поверь — пожалеешь.

— Почему? — так же тихо спрашиваю я. Со стороны можно решить, что мы задержали рукопожатие, не видно, что захват Малфоя судорожный. Но я пока не сопротивляюсь.

— Потому что Снейп тебя не любит. И никого не любит. Такие как он любить не умеют. А ты слюни развесил… Ч-черт!

Я не знаю, на каком его слове мне изменяет выдержка — я сдавливаю его кисть в своей так, что слышу явственный хруст.

— Гад! — почти со стоном выкрикивает Малфой, — ты мне руку сломал! Правую!

— Извини, — я выпускаю пальцы, и он болезненно морщится, — всего лишь ответил на пожатие. Я же говорил, что однажды тебе ее сломаю. Подрочишь и левой, пока мадам Помфри кости сращивает.

— Да что происходит здесь сегодня! — Малфой перехватывает запястье, стараясь держать его на весу и неподвижно. — Директор, это же несправедливо! Снимите у Гриффиндора хотя бы сотню баллов!

— Боюсь, Драко, что на улице июнь, и учебный год окончен, — разводит руками Дамблдор, — я не могу сейчас ни снять, ни прибавить баллы ни одному из факультетов. Если в сентябре не забуду, назначу Гарри взыскание.

— Это произвол! Стоило ему очнуться, и все начали бегать на цыпочках! Знаменитость мировая! Псих буйный!

— Малфой, тебе что, терять больше нечего? — осведомляюсь я вежливо. — Я, к твоему величайшему сожалению, опять выжил. То, что я буйный, тебе от Симуса должно быть известно. Так что учти — и не попадайся на дороге. Ни мне — ни Рону — ни Гермионе… Никому из тех, в ком я заинтересован. Тогда, глядишь, наша детская вражда и закончится.

— А как же Снейп? — ухмыляется Малфой, толкая локтем в бок безучастного Симуса. Тот не поднимает головы.

— Я же сказал — никому, Драко, — с убийственной вежливостью повторяю я. — Сам ведь понимаешь — произвол — он во всем произвол… Вдруг мне чего покажется — так я к профессору Дамблдору не бегаю, от работы его не отвлекаю, разбираюсь как правило на месте… И зря ты так подставил, между нами говоря, своего декана. Все равно ничего не выиграл — Волдеморт больше не воскреснет, я тебе обещаю, а нас из школы с позором не выкинут. Пойди прибрось на досуге свой имидж к новым жизненным правилам.

Я отворачиваюсь и направляюсь к креслу, в котором с облегчением и устраиваюсь. После пары реплик Малфой и Финниган уходят, и Дамблдор взмахом руки закрывает за ними дверь. Потом садится за стол и устремляет на меня неожиданно смешливый взгляд:

— Что ж, Гарри, ты выставил меня старым дураком, пошедшим у тебя на поводу, а себя — агрессивным подростком, которому в голову ударил совершенный подвиг. Может быть, Драко показалось даже, что ты стал опасен для него. Должен признать, что твоя тактика принесла свои результаты — один будет молчать из стыда за предательство друга — я не ошибаюсь? — а другой из страха. Хотя тебе, я так понимаю, было важно не чтобы они замолчали, а чтобы поняли, что ты не собираешься прятаться. Чтобы не говорили скверного. То, что говорить и обсуждать в принципе будут, тебя не беспокоит? — Я киваю. — Если ты в самом деле любишь профессора Снейпа — и ваши встречи были продиктованы именно взаимным расположением, а не принуждением…

— Конечно, нет, сэр! — возмущенно поднимаю я глаза, чувствуя, как горят уши. — Он никогда не делал ничего такого, что могло бы мне не… гм…

Я не могу сказать, что я его люблю, я так не думаю, но директор и не уточняет.

— Ладно, не рассказывай, — как в старые добрые времена, фыркает он, — не выпить ли нам чаю по случаю окончания беседы, трудной для обеих сторон?

— Та сторона понесла большие моральные потери, — вставляет Рон, присаживаясь на подлокотник.

— Это уж точно, — усмехаюсь я. — А с чем чай? Опять с лимонными дольками?

— Конкретно тебе, Гарри, могу предложить ежевичный мармелад, — улыбается Дамблдор. Я смеюсь — в первый раз по-настоящему с того момента, как очнулся.

* * *

— А за что ты ему кисть-то сломал? — интересуется Рон, пока ведет меня к гриффиндорской гостиной. Ноги у меня заплетаются от накатившей слабости, а голос звучит, как у перебравшего сливочного пива:

— Он сказал, что зря я это все делаю, потому что такие, как Снейп, любить не умеют. И он не будет со мной все равно. Что ты молчишь?

Рон останавливается и долго смотрит на меня:

— А если… ты не допускаешь мысли…

— О чем?

— Что он может быть прав? В конце концов, Малфой Снейпа знает, наверное, лучше нас…

Я много что мог бы ответить на эти слова. Мог бы. Но не стану. Я только приподнимаю бровь и говорю:

— А вот это, Рон, уже не проблема Драко Малфоя. И даже не проблема профессора Снейпа. А только моя. Она никого не касается — и я сам с ней разберусь.

Глава 37. Выпускной.