Everything I am

— В восемь…

— А ушла?

— Ну… где-то через полчаса, Гарри, я не понимаю…

— Так вот если бы ты задержалась до без четверти девять, — заключаю я, — ты увидела бы, что Снейпа вы с Роном похоронили рано.

Я разворачиваюсь и делаю пару шагов, чтобы уйти, потом вспоминаю еще кое-то и возвращаюсь:

— Я буду играть завтра, Джинни. А потом начинай подбирать на следующий сезон другого ловца. Я не желаю больше играть в игры, все время помня, что мое место — на начавшейся войне.

На лице младшей Уизли отражается потрясение:

— Войне?

— Вот именно, — я сам не ожидал, что меня так порадует ее испуг.

Не надо думать, что я спятил, Джинни, думаю я, разглядывая ее. Не надо думать, что прячусь, потому что боюсь жить дальше.

— Доброго тебе дня, — произношу я и отправляюсь обедать.

* * *

День, слава Богу, заканчивается спокойно. После обеда у нас была только история магии, и даже Гермиона сегодня зевала так, что чуть не вывихнула челюсть. Рон сидел рядом с Лавандой и делал вид, что с нами незнаком. Что происходит с представителями этой семьи?

Мне было искренне жаль Гермиону, поэтому после уроков я преодолел ее вялое сопротивление и потащил гулять. Она бормотала что-то о близящихся экзаменах, но я не внял. В конце концов, вчера я не послушал Снейпа, уж с ней-то точно могу справиться. Мы пробродили три часа по берегу озера, кидали в воду плоские камешки, чтобы они подскакивали на поверхности воды не меньше пяти раз, разговаривали о том, чем будем заниматься летом. Гермиона, как ни странно, поддержала мое стремление прорваться на жительство в дом на Гриммаулд Плейс. После того как мне исполнится семнадцать, магия крови начнет слабеть, сказала она, лучше уж рисковать собой рядом с друзьями, чем в одиночку и среди магглов.

Я вкратце рассказал ей, что Снейп вернулся в Хогвартс — не невредимый, но вполне живой. По-моему, она испытала от этой новости некоторое облегчение.

Мы не обсуждали ни Рона, ни Симуса, и я впервые за долгое время почувствовал, что все идет так, как надо. В том, что друзья помирятся, у меня сомнений не возникало. Слишком многое связывает, да и кто сможет мириться с их взрывными темпераментами, если они надумают разбежаться?

Поэтому я не стал уточнять, что именно Гермиона сказала Рону после того, как мы едва не наставили друг другу фингалов в хогвартской галерее. Кивок в ответ на мой вопрос, объяснила ли она мое поведение, и тема была закрыта.

А Симуса обсуждать просто неактуально.

Мы вернулись в гостиную около пяти вечера, и я убедился в своей ошибке.

* * *

Как только я усаживаюсь заниматься — во-первых, экзамены на носу, во-вторых, надо Гермиону поддержать — Финниган подходит ко мне и опирается на стол костяшками пальцев. Я скольжу взглядом по его рукам — от ладоней, сжатых в кулаки, по рельефной мускулатуре к плечам, и только тогда перевожу взгляд на его лицо. Когда Симус окончательно вырастет, он будет гораздо крупнее меня. Не выше, но шире в плечах и коренастее. Как медведь. Я поднимаю бровь:

— Симус. Тебе что-то нужно?

Он кивает, и я вижу, как на скулах у него двигаются желваки.

— Можем мы пойти куда-нибудь поговорить?

— А здесь чем плохо? — беззаботно спрашиваю я, словно мы говорим о погоде.

Он смотрит на меня, прищуриваясь, и наклоняется к моему уху:

— Поттер, ты что, боишься со мной оставаться?

Но меня не так легко взять на «слабо», как раньше. Я улыбаюсь и отвечаю в полный голос:

— Нет.

— Тогда пошли.

Я пожимаю плечами и поднимаюсь. Гермиона встревоженно следит за нами поверх стопки учебников, и я успокаивающе киваю ей. Она качает головой и углубляется в Арифмантику, а мы с Финниганом выходим из гостиной.

— Ну и куда направимся? — интересуюсь я, оглядываясь по сторонам. Странно, но я не чувствую волнения.

— Давай на улицу, что ли, — отвечает Симус. Вот он выглядит еще напряженнее, чем когда подошел ко мне. Я киваю.

До выхода из школы мы не произносим ни слова. Молчание, кажется, тягостно для Симуса, но я не намерен прерывать его первым. Он сам хотел, не правда ли. Я догадываюсь, о чем пойдет речь, и не собираюсь ему помогать.

Мы доходим до хижины Хагрида и сворачиваем влево, под сень деревьев. Здесь лежит удобный поваленный ствол. Нас не видно из школы, а в хижине с этой стороны нет окна.

Я сажусь, глажу ладонью шершавую кору, ожидая, пока он начнет. Симус долго примеривается и наконец садится на почтительном расстоянии, доставая из кармана брюк маггловские сигареты. Я фыркаю.

— Ага, — отзывается Финниган, — Дин привез, когда в последний раз домой на выходные аппарировал.

Замечательная у нас дисциплина. Студенты на выходные без спросу исчезают по домам.

Потом в голову приходит, что я должен бы гордиться тем, как гриффиндорцы презирают риск. Но почему-то он кажется только глупым позерством.

Интересно, давно ли я так думаю?