Everything I am

Редко? Да я вообще считаю себя обладателем счастливого умения видеть мир со смешной стороны. Иначе давно нашел бы из этой жизни выход. Вокруг нас последние несколько лет столько забавного… просто смеяться некогда.

Я чувствую, как вздрагивают края рта, и радуюсь, что Гермиона не видит моего лица. Оно бы ей, наверное, не понравилось. Я машинально провожу рукой ей по кудрям еще раз и отодвигаю от себя.

Мне кажется, я чувствую на себе чей-то взгляд. Я начинаю незаметно оглядываться по сторонам. Никто не смотрит на нас.

Странно.

Когда мои глаза добираются до преподавательского стола, я замечаю тень движения — черные волосы колышутся, когда Снейп поворачивается к МакГонагалл, передавая ей сахарницу со своим обычным выражением лица. Перед ним нельзя ставить молоко — оно тут же свернется.

Почему мне кажется, что именно он сейчас жег взглядом мою спину? Потому что я полночи думал о том, что мне предстоит?

Интересно, а Дамблдор в курсе? Мне и в голову не пришло уведомить директора. Удобнее считать, что это проблема Снейпа. В какую форму он облечет свое сообщение, мне неинтересно — главное, чтобы это не пришлось делать мне. Мне достаточно гадка сама необходимость снова посещать Снейпа.

Гарри, не надо — ты ведь знаешь, что это половина правды. Хочешь снова сорвать с него маску. Увидеть того, какого удалось подглядеть и запомнить в тот вечер.

Такого Снейпа нет, говорю я себе мрачно. Если он когда и существовал, теперь о нем осталось разве что воспоминание.

А я и хочу в воспоминания…

Хватит! — обрываю я себя. Не нравится мне ход моих мыслей. Я возвращаюсь из них в Большой зал и вижу, что Рон и Гермиона держатся за руки. Надо же — похоже, то, что Рон не попытался отодрать от меня Гермиону, их помирило. Ну и слава Богу.

Я встаю и провожу ладонью перед двумя отсутствующими лицами:

— Ребята, а как насчет Травологии?

Голубые и карие глаза разрывают контакт и теперь глядят на меня. Глядят в такой любовью, что мне делается неловко. Наверное, это оттого, что они все еще думают друг о друге.

Не обо мне же.

Они нашаривают сумки, причем Рон забирает гермионину, и мы отправляемся на пару.

Травология. Она сегодня стоит последней.

У всех — последней.

А у меня через два часа после нее — Окклюменция.

* * *

Я подхожу к двери, ведущей в класс Зельеварения, и стараюсь не думать о том, что путь в подземелья стал мне в последнее время настолько привычен, что я могу пройти по нему с закрытыми глазами. И увернуться по пути от Филча и миссис Норрис, не прибегая к помощи мантии-невидимки. Я знаю все повороты коридора, все ниши за отстающими на долю дюйма гобеленами… Снейп — тот да, тот, конечно, сразу меня нашел бы. Но поскольку теперь я легально нахожусь на его территории, охота со стороны Снейпа мне не угрожает.

Я уже привык, что дверь открывается навстречу, поэтому чувствую что-то сродни обиде, когда этого не происходит. Несколько секунд я все еще жду, а потом до меня доходит, что Снейп, наверное, снял свои следяще-опознающие чары. Они и так впускали меня слишком долго. Его бы воля, он бы меня близко не подпустил ни к кабинету, ни к своей мрачной особе.

В тот вечер.

Видимо, теперь я обречен об этом думать. Вот только вряд ли Снейпу понравится, как живо я сохранил в памяти произошедшее, если ему удастся проникнуть в мою память. Я передергиваю плечами и стучу.

— Войдите, — раздается изнутри, и я тяну на себя входную ручку. Не заперто — но я не догадался проверить. Да и едва ли ему понравилось бы мое возникновение на пороге без стука. Я вхожу, отгоняя дурные предчувствия, и напоминаю себе, что понадобится вся моя выдержка.

— Поттер, — Снейп запирает один из шкафов. Раньше они запирались сами, стоило только притворить дверцы. Не иначе заклинание сменил. Нет, он точно параноик.

— Добрый вечер, сэр, — только бы голос не дрожал! Я мысленно прикрикиваю на себя. Неотчего паниковать. В конце концов, Снейп же не собирается практиковать на мне Аваду Кедавру.

— Позволю себе не согласиться, — он смотрит мне в глаза, — что ж, полагаю, чем раньше мы приступим, тем быстрее избавим друг друга от необходимости находиться в одном помещении.

Не стоило рассчитывать на любезность.

— Я говорил с директором, Поттер, — продолжает Снейп, все так же сканируя меня взглядом, — он дал нам свое благословение, — у меня вырывается сдавленный смешок, и он поднимает бровь, — что именно вас развеселило?

— Ничего, — отвечаю я, — просто подумал, на что директор не дал бы благословения, если цель оправдывает средства?

Снейп в несколько шагов подходит ко мне. Не нравится мне, когда он так близко! Смутное, давно копившееся раздражение поднимается, как осадок со дна стакана, и я демонстративно отодвигаюсь. Он замечает это и усмехается:

— Сделайте одолжение, объясните ваши слова, мистер Поттер.

Объяснить? Хотел бы я сам знать их смысл. Я закусываю губу, хотя десять минут назад обещал себе не делать этого. Это движение всегда меня выдает. Я смотрю куда-то за его плечо.

— Просто мне кажется, что…

— «Сэр»! Или выметайтесь отсюда!