Евгений Шварц. Хроника жизни

А «Голым королем», помимо московского театра им. М. Н. Ермоловой, заинтересовался Сергей И. Юткевич, который в ту пору руководил Союздетфильмом. Шварц заходил на студию, интересовался, собираются ли снимать принятый его сценарий «Далекий край». Нет — не собираются — пока. Хотели было снова запустить в производство «Снежную королеву». Но дети, начинавшие сниматься перед войной в ролях Кея и Герды, за это время подросли и не монтировались со снятым материалом 1941 года. То есть надо было снимать сначала, искать других исполнителей и т. д. И студия отступилась. Не нашлось режиссера и на «Далекий край».

Юткевичу надо было ехать по каким-то киношным делам в Москву, и он хотел взять с собой «Голого короля». А Шварц куда-то запропастился. «Дорогой Евгений Львович! — пишет он записку, не застав его ни в театре, ни дома. — Куда Вы пропали? Я уезжаю в воскресенье и долженувезти «Голого короля». Боюсь, что Вы ничего не сделали, а если и сделали, то теперь уже не удастся перепечатать. Тогда прошу Вас внести все ваши поправки в тот экземпляр, который я Вам передал. Без «короля» уезжать немогу!!! Умоляю появиться завтра днём на студии — тем более, что хочу показать Вам картину.

Ваш С. Юткевич».

И уже из Москвы летит телеграмма (12.9.43): «Договорился с театром Революции о немедленной постановке «Голого короля». Прошу срочно выслать окончательный вариант. Привет = Юткевич». Через два дня он повторит телеграмму. И ещё через десять дней (24.9.): «Удивлен молчанием, вторично прошу телеграфьте в гостиницу Москва срок высылки окончательного варианта «Короля» = Юткевич».

В свое время я попросил Сергея Иосифовича прокомментировать его переписку со Шварцем. «С «Голым королем» познакомился ещё в Таджикистане, — писал он 16.2.68, — взяв рукопись у Евг. Львовича, и начал мечтать о её постановке. Е. Л. захотел прокорректировать пьесу, прежде чем я заберу её в Москву, — отсюда и записка. Но я уехал без окончательной редакции — отсюда и телеграммы, ибо я договорился с Охлопковым о моей постановке «Г. К.» у него в театре. К сожалению, она не состоялась».

Думаю, что постановка не состоялась потому, что тогда Юткевич текст так и не получил, т. к. Шварцу уже не хотелось отвлекаться от «Дракона», замысел которого захватил и драматурга, и режиссера.

И Акимов торопил, но работа шла туго. И 6 сентября он писал из Москвы: «Дорогой Евгений Львович! Ну, как пост худрука? Не сладко? Или ничего? Тогда уступаю Вам место!

Дела: делал доклад на Комитете 2 часа. С успехом. Перевел вопрос в высоты искусства.

Решено: театр переводить в Москву.

Техника: гастроли на 6 месяцев (!), а там и совсем закрепят. (Если не завалимся). Сейчас бегаем по вопросу помещения. Это не легко. Как только все решу, выедем домой.

План: в Сталинабаде выпустить «Кречинского» (как он?) и «Дракона».Чтобы им открывать.Жмите во всю и с блеском. Репутация у «Дракона» уже хорошая…

Скажите труппе, что предстоят гастроли в Москве, которые решат участь театра (Союзный). Чтобы, сволочи, подтянулись и опомнились! Соберите их и торжественно воздействуйте. Трудности будут: квартиры, холод и голод (относительные). Пусть подготовятся. Если сейчас не сделаем московской карьеры, когда все московские театры в стадии перетряски, потом будет поздно. Бениаминов был здесь. Он возвращается в театр. Скоро. Вы здесь везде звучите прелестно. Сегодня послал молнию об отпуске (с 7-го сент. по 7-е окт.). Если он велик, можно его уменьшить хотя бы для состава «Кречинского»…

Передайте моим приветы. Пусть шлют телеграммы о здоровье.

Вижу здесь много общих знакомых.

Срок переезда театра мне ещё не ясен и зависит от Меня и обстоятельств.

Звоните почаще, чтобы я знал, как дела.

Целую, Н. Акимов».

А. Д. Бениаминов в ту пору руководил армейской труппой, и вернулся в театр Комедии уже после войны.