Evgeniy_Ivanovich_Naumov_Smeyuschiysya_Peliken

Яри торопливо вышла. Вскоре вернулась, и не узнал ее Айван. Перед ним молодой воин стоял. Островерхий кожаный шлем, панцирь из костяных пластинок, короткое боевое копье. И только в раскосых диких глазах горел снова знакомый мрачный огонь! Но теперь это был огонь мести.

– Научили меня многому рэккены, что ж, это поможет нам..

Выхватила нож и ударила острием в руку. Побрызгала капельками крови в одной пещере, в другой, в третьей… Потом у входа.

– Вместо меня оставайтесь, – сказала она, – Как спрашивать меня станут, отвечайте. «Здесь я, никуда не ушла!»

Повернулась к Айвану:

– Почему этим путем идешь? На твоем пути селение врагов.

– Навстречу ветру хиусу иду, – сказал Айван. – Так надо.

Глаза ее странно блеснули.

– Хорошо. Только остановишься возле крайнего шатра. В него войдешь и там ожидай. Твоих товарищей приведу.

– Ладно. В селении буду ждать.

Дотронулась до амулета на груди:

– Это береги. Рэккены попытаются завладеть, тогда совсем беззащитным будешь.

Дала горсть сушеных красных ягод.

– Есть их будешь, спать не захочется, всегда силы будут. Когда они вышли из подземного мира, юноша от неожиданности выдохнул:

– Гук!

Рядом с его упряжкой стояла другая. Только вместо собак в нарту были запряжены два белых и два бурых медведя! Те, что у входа сторожили. Порыкивая, смиренно поглядывали на хозяйку маленькими желтыми глазками.

Яри упала в нарту, взмахнула бичом. Снежная пыль завихрилась, мелькнула вышитая нарядная рукавичка… Миг – и нет нигде никого.

Путь Айвана лежал в другую сторону – в далекое чужое селение. Он не задумывался, как его там примут. А следовало бы… Ведь Яри сказала, что это селение врагов.

Намерения старшины Амека

Семья охотника Татая

Проделки и дела Кыквата

У Амека, старшины селения Утен, дни делились на хорошие и плохие. В плохие дни приходилось что-то терять. В хорошие дни он всегда что-то брал. Сегодня предстоял большой хороший день – Амек брал третью жену. Поэтому проснулся от громкого лая собак в радостном настроении.

Амек укротил их повелительным окриком, а потом нежно погладил свой живот. Живот его постоянно ворчал от голода, никогда не насыщаясь. Иногда ворчание переходило в громкий рев, которого пугались и люди, и ззери. Собаки приходили в неистовство. Путь Амека по селению всегда сопровождался их лаем, и жители хорошо знали, где он находится.

Раньше старшина был очень воинственным, даже по селению ходил с копьем и чуть что – лез в драку. Теперь он носил только дубинку, да и то лишь для того, чтобы собак отгонять.

Чтобы насытиться, Амек забирал большую часть добычи охотников. У него был самый обширный в селении ледник с мясом, он часто спускался туда, чтобы полакомиться чем-нибудь перед едой. Две его жены сбивались с ног, готовя для него разнообразные яства, однако Амек был постоянно недоволен и всячески ругал их.

Старшая жена, добродушная и неповоротливая Тама, давно постарела, и в ее полог Амек заглядывал лишь тогда, когда забывал распорядиться после ужина, какую еду приготовить завтра. Тама вкусно готовила, иначе старшина давно выгнал бы ее к родителям. Когда-то она считалась самой красивой девушкой в селении, к ней приезжало много женихов, но об этом все уже забыли.

Младшая жена Хаткана поражала всех своей худобой я злостью. Однако она была еще красива. Амеку нравилось, что Хаткана не полнеет и мало ест: у него и так ртов хватало. В шатре с утра стоял гомон и крик: то дети Тамы били детей Хатканы, то дети Хатканы колотили детей Тамы.

Все это сильно надоело старшине, и теперь он намерен был взять третьей женой юную Аинку, дочь охотника Татая. Совсем незаметно из голенастого подростка она превратилась в нежную и красивую девушку. Впервые увидев ее смугло-розовое лицо, обрамленное густыми черными волосами, Амек остановился на снежной тропе и долго смотрел ей вслед. Выбор третьей жены – серьезное дело в жизни. У настоящего мужчины должно быть не меньше трех жен – тогда сразу видно, что он важный человек и может прокормить большую семью.

Сама Аинка ничего еще не знала о замыслах старшины. Сегодня она тоже проснулась с ощущением, что должно произойти что-то радостное, хотя радоваться было нечему, потому что удача давно обходила шатер охотника Татая.

Отец лежал, постанывая от еще незаживших ран, а старая Лайнэ, мать Аинки, свернулась калачиком рядом. В тусклом свете жирника ее густые волосы казались керкером, покрывавшим обнаженное тело, и при взгляде на худые плечи матери и широкую, всю в шрамах грудь отца Аинку охватила горячая нежность: лишь во сне жалуются они легкими стонами, наверное, Сверху Сидящему! Тихонько, чтобы не разбудить родителей, она оделась, выскользнула из шатра и… замерла в восторге.