Evgeniy_Ivanovich_Naumov_Smeyuschiysya_Peliken

Но Кыкват на этот раз решил ни в кого не превращаться – не любил этого, трудно, потом все тело болит. Думал, что у Татая сидит какая-нибудь маленькая болезнь, лишь увидит его – одного вида испугается, в тундру убежит. А их целый шатер! Может, и его погубить хотят? Вон как все бросились к нему!

По лицу струился пот, застилая глаза, и вдруг он почувствовал, что одна болезнь прыгнула ему на поясницу и острые зубы в спину вонзила.

– Ох! – испугался Кыкват. – Что это такое прыгнуло мне на спину?

На его заполошный крик выскочили из шатра женщины, осторожно сняли со спины шамана полуразвалившуюся нарту, которая раньше стояла прислоненная у передней стенки. Пробегая мимо, шаман задел ее, и нарта упала.

– Тьфу! Собак нет, а нарту держит, – ругалась Лайнэ на своего старика. – На чем ездить собирается?

Шаман сердито ощупывал поясницу. Он вспомнил, что такая болезнь уже не раз нападала на него самого, по нескольку дней подряд держа его в позорном собачьем состоянии. Вот и сейчас, наверное, пряталась эта болезнь среди других в шатре Татая.

Аинка захихикала, глядя на полусогнутого шамана. Тот еще больше рассердился:

– Зачем болезней столько развели? Вон сколько их, так под ногами и бегают! И как только вы с ними живете?

Лайнэ попятилась и замахала руками:

– Но ведь ни одной не видели мы!

– Ге-ге! – хмыкнул Кыкват. – От ваших глаз сокрытое вижу я. Как песцов в тундре, развелось в вашем шатре болезней. Наверное, чем-нибудь вкусным кормите их?

– Сами полосками шкуру с шатра срезаем и варим, – Аинка обиженно показала кусочек старой моржовой кожи. Кыкват задумчиво помял негнущийся бурый клочок.

– Может быть, эту пищу больше всего любят болезни? Прямо разжирели они! Как теперь выгнать их? Придется вам чем-нибудь другим питаться.

Лайнэ и Аинка только переглянулись.

– Разве в яранге они? – старуха боязливо засунула внутрь голову и радостно воскликнула. – Нет тут никого!

Кыкват тоже осторожно заглянул в щелку. Во мраке множество глаз блестело.

– Так и бегают, перед глазами мелькают. Ы-ыч! – крикнул он. – Не пугаются даже, с любопытством смотрят.

– Что же делать? – запричитала Лайнэ, – Ты ведь камлал, отгонял болезни!

– От входа туда, внутрь! – Кыкват сердился все больше,-

Чтобы не побежали дальше по селению, ни на кого не напали. Для того чтобы в тундру их прогнать, гораздо сильнее камлать придется, Если Сверху Сидящего просить буду, своих песцов принесешь, чтобы смилостивился он…

У девушки вдруг вырвалось:

– Почему просто так не может он смилостивиться?

Кыкват сильно засопел. До чего глупы эти молодые, не зря ведь запрещают им разговаривать со старшими, чтобы не морочить умные головы глупыми замечаниями!

– Даже из шатра своего никто просто так не выходит, – обронил он, словно разговаривая сам с собой, но Аинка невольно прикусила язычок – мать сильно дернула ее за рукав, приказывая замолчать. – А кто-то хочет, чтобы Сверху Сидящий просто так над ним смилостивился. Если знает, что Сверху Сидящий просто так все делает, почему сам к нему не обратится, не попросит?

Сухой кулачок матери больно ткнул Аинку в спину, так что она влетела в шатер. Потирая ушиб, она прильнула к стенке и насторожилась, по привычке мысленно споря с шаманом.

– Гласит пословица: «Если ты женщина – молчи!» – пробормотал он. – Ведь на женском языке все равно ты всегда разговариваешь.

Лайнэ постаралась укротить его гнев:

– Плохая охота нынче была… Давно болеет старик. Съедобные корни едим, ягоды, евражек…

– Хм… – шаман сосредоточенно щупал свою поясницу.

– На мясо и жир хотели обменять мы шкурки, – жалобно продолжала старуха. – Или на какую-нибудь пищу у торговцев. Очень плохо зимой без еды. Холодно в пологе, когда жирники не горят.

Кыкват махнул рукой:

– Какая-нибудь пища торговцев не годится для настоящих людей.

– Что делать, если только какую-нибудь пищу привозят они.

– Когда вылечится Татай, добудет много мяса и жира, – возразил шаман.

– Думаешь, легко добывать? – прошептала девушка за стенкой шатра.

Но Кыкват и без нее прекрасно понимал, что и десять песцов не спасут семью Татая. Придется старикам уйти к верхним людям – что поделаешь? Даже обменяв шкурки на какую-нибудь еду, они долго не протянут, все равно скажут Аинке: «Ремень приготовь…» И дочь со вздохом облегчения затянет ремень на их ослабевших шеях, поможет без мучений покинуть эту землю. А сама перейдет в шатер жениха.

Кыкват опустил голову. Нужно немного еды дать им. Он жалел стариков, но запасы его хотя и велики, а не беспредельны: самому что-то есть надо всю зиму да и жен кормить. Пусть Амек что-нибудь даст им, у старшины-очень большие запасы. Мысли Кыквата приняли другое направление.

– Почему замуж не выходит девка? – сварливо спросил он, – Почему женихам отказывает, неразумно поступает? Разве как ягель растут женихи в тундре?

Аинка насторожилась.

– Не хочет она замуж, – сокрушенно вздохнула Лайнэ. – Смеется над женихами, боится их почему-то. Омрылькоту отказала, Тынескину отказала… Не идут больше женихи. Что делать, не знаю.