Эволюция архитектуры османской мечети

Обратясь к конструкции Айя-Софии, создатель Баязид-джами использовал модульные планировочные ячейки, что позволило добиться и большей ясности интерьера, и жесткой симметрии в пределах каждой из композиционных частей мечети (зал и двор), и лучшей освещенности. Ему оказываются не чужды визуальные эффекты, направленные на зрительное увеличение размеров интерьера и усложнение восприятия конструкции здания.

Двор огромной мечети трактуется уже не как дополнительное пространство, аналог места «для опоздавших», но как полноправная композиционная составляющая ансамбля, равная перекрытому залу (зулла) и по площади, и по возможности проникновения через три прохода, и по крестообразной планировке осей.

При создании нового крупного стамбульского здания мастерам Баязида II удалось если не полностью отказаться от дополнения конструкции внешними элементами (достаточно напомнить заметные контрфорсы в Баязид-джами в Амасье и крупные объемы текке в мечети в Эдирне), то предельно закамуфлировать их, ограничившись сравнительно небольшими выступами на боковых стенах зала и относительно узкими (в сравнении с площадью мечети) пониженными крыльями, пятикупольная композиция которых воспринимается как подобие основного объема. Тем самым делается шаг к формированию компактной – несмотря на огромные размеры – пространственной структуры большой мечети, обтекаемой благодаря системе криволинейных перекрытий, по возможности лишенной выступающих частей, воспринимаемой – в отличие от Баязид-джами в Эдирне – уже не как развернутая панорама ансамбля, а как единое целое, как одно здание, положение которого зафиксировано «чрезмерно удаленными» (по оценке Ле Корбюзье⁹³) минаретами.

Следует, видимо, исправить повторяющуюся ошибку: говоря о синановской Сулеймание-джами (1550–1557), Ш.М. Шукуров указывает: «В османской архитектуре утверждается архитектурный тип купола на четырех опорах и парусно-сводчатая система перехода к купольному пространству. <…> С введением парусов формируется кубический объем четверика, впервые это произошло в архитектуре Синана и в Сулейманийи»⁹⁴. Однако кубический объем подкупольной ячейки и использование конструкции купола на парусах в архитектуре османской мечети возникли задолго до возведения Сулеймание-джами, и в стамбульской Баязид-джами эти новации, приписываемые Синану, уже присутствуют в полном объеме.

Стамбульская мечеть Селима I

В последующие четверть века – до начала работы Синана в сфере культовой архитектуры – зодчие османских мечетей не попытались не то что развить, но даже повторить стамбульскую Баязид-джами. Понятно, что Баязид II, воздвигнув «нуклеарную» султанскую мечеть в столице, мог себе позволить больше не предпринимать крупных архитектурных проектов, тем более что в конце его правления силы придворных мастеров были отвлечены на реставрацию зданий после разрушительного землетрясения 1509 г. Однако и в течение правления Селима I Явуза (Свирепого) (1512–1520), отмеченного целым рядом военных побед (как поводов для строительства улу-джами), мечети, для которых султан выступил бы эпонимом, не появлялись ни в столицах, ни в присоединенных городах, хотя среди возведенных за время его правления сооружений значатся Мевлеви-текке в Конье, Улу-джами в Эльбистане, Фатих-паша-джами в Диярбакыре, ряд обителей, госпиталей и имаретов в Стамбуле и Дамаске.

Единственной постройкой, соответствующей уже сформировавшейся модели султанской триумфальной мечети и связываемой с именем Селима I Явуза, является стамбульская Селимие-джами; однако датировка этого памятника остается спорной – датой его закладки считается 1520 г. (год смерти султана⁹⁵), окончание же (1522, работы продолжались до 1527 г.) приходится на царствование Сулеймана I.

Комплекс Селима Явуза, в состав которого, помимо мечети, вошли медресе, имарет, хамам и мавзолей, возведен на Пятом холме Стамбула, обращенном к Золотому Рогу, – такое расположение дополнило спускающуюся по дуге к заливу цепочку больших мечетей (Баязид-Фатих-Селимие-Эйюп) и обеспечило наилучшее восприятие архитектуры с воды, из гавани, превратив Селимие-джами в одну из «визитных карточек» османской столицы для прибывавших морем иностранцев, – достаточно напомнить, что Ле Корбюзье на основании впечатления именно от этого памятника (очевидно – первой посещенной им стамбульской мечети) описывал «турецкую мечеть вообще»⁹⁶. Немаловажным обстоятельством для выбора места явилось, вероятно, и то, что новое куллие «вклинилось» в греческий квартал – Фенер (Фанар), не подвергшийся разграблению при османском завоевании Константинополя и сохранивший действующие церкви, в том числе монастырь Паммакаристос, являвшийся патриаршей резиденцией; появление именно здесь султанской мечети устанавливало буквальную доминанту минаретов над крестами. Наконец, фактором для строительства монаршего комплекса именно здесь послужили руины римской цистерны, использованной и как фундамент, и как источник сполий, – третья султанская мечеть Стамбула также «наследовала» древнему памятнику.