Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

Африканцы становились все более разборчивыми потребителями в связи со своими собственными местными предпочтениями и циклами моды. В Аккре спросом пользовались льняные ткани и набивной ситец, особенно красного цвета. В Сенегамбии – самом близком к Европе регионе, расположенном южнее Сахары, – были популярны индийский полосатый набивной ситец и смесь из шелка и хлопка. Европейским производителям приходилось подстраиваться под местные вкусы. В XVIII веке в Сенегамбии потребители требовали не просто какие-нибудь ножи, а непременно «фламандского» типа, которые были впервые завезены голландскими и португальскими купцами. Британским торговцам удавалось закрепиться на этом рынке, только если они привозили похожие модели. Среди наиболее прибыльных и ходовых товаров были бусы, которые завозили в Африку миллиардными партиями. Местные жители использовали их для религиозных обрядов, в качестве украшения, валюты и символа благополучия. Бусы предлагались в огромном ассортименте. Стеклянные бусы могли быть круглыми или цилиндрическими, прозрачными или пестрыми. Некоторые имитировали жемчуга и кристаллы из Венеции и Богемии[278]. Постепенно и работорговля становилась частью растущего мира вещей, она обогащала местную знать и их подданных. Король Дагомеи, например, в 1750 году заработал £250 000 на продаже людей.

Невозможно в рамках данной книги отдать должное всему богатому разнообразию литературы о разных регионах Африки, однако необходимо выделить три важных аспекта. Во-первых, потребление существовало и росло в Африке еще до того, как в 1880-х годах произошел окончательный раздел континента. Отмена работорговли в 1807 году увеличила масштабы потребления, и в странах Западной Африки в разы выросли продажи пальмового масла, каучука и других экспортных товаров. Однако не империи создали потребление на континенте. Революция вкуса уже создавала различные региональные стили потребления. Другими словами, европейским державам не нужно было объяснять африканцам, что значит быть потребителями. У африканских сообществ был свой лексикон для обозначения материальных желаний. Для Момбасы желание иметь (moyo) и имущество определяли личность и статус. Путешествующие по Восточной Африке европейцы отмечали, что «местные жители любят выставлять все свои красивые вещи на всеобщее обозрение в комнатах, чтобы гости могли увидеть все их тарелки, чашки для кофе, безделушки, корзины и прочее»[279]. Второй аспект касается очередности. До того как европейцы стали официальными владельцами Африканского континента, не только увеличился поток товаров, но и направление импорта изменилось: товары больше не перемещались просто из Индии в Европу и Африку. Еще в начале XIX века Британия, отодвигая Индию в сторону, начала лидировать на рынке текстиля, занимающем самую большую долю от общего рынка Африки. В 1850 году Великобритания отправила 17 миллионов ярдов ткани в Западную Африку; двадцать пять лет назад это был всего лишь один миллион. В конце концов доля потребительских товаров росла сама по себе. В Сенегамбии в начале XVIII века, к примеру, главным товаром импорта все еще оставалось железо, из которого местные кузнецы изготавливали мотыги и другие орудия труда. Спустя столетие импорт текстиля существенно обогнал железо. История о том, что в Африку ввозили только «оружие и джин», скорее миф, чем правда; алкоголь никогда не был доминирующим продуктом импорта, а массовая закупка оружия началась уже после отмены работорговли.

В начале XIX века контакты европейцев с африканцами, живущими не в прибрежных городах, сводились к работе миссионеров. У миссионеров не было единого мнения по поводу верной стратегии для обращения местных в свою веру. Многие первые проповедники добровольно перенимали местные обычаи и вели бедную жизнь туземцев, так как видели в этом отличную возможность служить Иисусу Христу. Комфорт западной жизни мешал спасению души. Скудный доход и плохо развитая транспортная система изолировали их от большого мира, превращая в часть африканского общества. В миссии Бетельсдорпа в Капской колонии мистер И. Г. Хупер приноровился жить в соломенной хижине, спать на доске и «радоваться обеду из засохшего хлеба в точности так же, как радовался лучшим яствам» у себя на родине[280]. Такие миссионеры выбрасывали свои рубашки и шейные платки, отказывались от чая и кофе и нередко брали в жены представительницу племени нама. Хотя сторонники индигенизации и не исчезли после отмены рабства, все же фокус миссий сместился в сторону европеизации Африки. Считалось, что битву против рабства и греха не выиграть, пока африканцы не осознают, что «легитимная торговля» – это выгодная альтернатива. Африканцы должны учиться у европейцев, а не наоборот. Поселения миссии превращались в островки западного образа жизни – здесь строились дома с окнами, а в домах стояли столы, кровати и свечи. Во время крещения местным выдавали белую рубашку и одеяло. Путь к спасению был вымощен вещами.