Эволюция религиозных верований. Курс лекций (1927–1928)

То, что я говорил о леших и водяных, относится точно так же к домовым, но это духи гораздо более поздней стадии, связанные уже с жилищем и с оседлым бытом. Между прочим, для домовых и у русских, и у финнов, и у других народов есть два образа. Домовой живет дома, на полатях, за печкой, он такого же роста как обыкновенный человек. Но есть еще «суседко» – маленький дух, который живет за печкой, он величиной с ноготок, ему шьют маленькую рубашку и пищу приносят маленькую. Этот дух тоже ездит на домашних лошадях. Если у лошади шерсть всклокочена, то значит это, что домовой ее погонял.

Этот переход чрезвычайно древний от духов леса, которые возникли таким путем, который я описал, к духам дома, непременно связанными с лошадьми. Это очень странный факт, почему эти духи домовые, которых видим в связи с оседлым бытом, почему они связаны с лошадьми? Очевидно, потому, что это есть остаток скотоводства, которое является более древним.

Для того чтобы сравнить взаимоотношения духов водяных и горных, приведу несколько примеров из северного русского фольк лора. Там лешие и водяные находятся между собой в непрерывной войне, в той войне, которую подчеркивает Некрасов. Так, лешие, когда у них нет шкуры для сапог, то они не берут ее из лесу, шкуру лесную или медведя – она слишком тонка, а они ходят очень быстро, а они идут к реке или озеру и там на берегу начинают караулить водяного, когда тот выходит из воды, они снимают с него кожу, а она у него белая и толстая, и шьют из этой кожи сапоги-скороходы из такой кожи. Там рассказывают, между прочим, что лешие и водяные – это такая вещь, на которую может охотиться человек, обыкновенный охотник или, во всяком случае, шаман. Он может подойти, сказать слово, наговорить стрелу и убить лешего или водяного, снять кожу и из этой кожи сделать точно так же такие же сапоги. Некоторые говорят, что они эти сапоги видели. Один русский удалый охотник при мне обещал, что он достанет сапоги, сделанные из этой кожи лешего. К сожалению, я этого не дождался. Но из этого вы видите, до чего доходит представление о реальности водяного. С другой стороны, вода мешает лешим, и когда леший переходит через реку на весеннюю работу (а им надо переходить из леса в лес), то водяной высовывается из воды, высовывает руку и хватает лешего за ноги и тащит его в воду. На реке Колыме есть такой рассказ, что шел леший через воду, и рядом с ним шла лешачиха и провалилась в воду, водяной ухватил ее за ноги и стал сдирать кожу. Она закричала диким голосом и прибежали со всех лесов товарищи лешего, захватили лешачиху за длинные волосы и стали тянуть, пока не разорвали пополам – одним голова досталась, а другим – тело. Они не знали, что делать с головой, и положили ее на берегу. Утес, который находится в 45 верстах от Колымы, так и называется «Лешачихина голова».

Наши рассказы про водяных и леших такие, что они как бы спорят между собой. Все рассказы почти одинаковы, начиная от Амура и кончая Волгой, все они сплетены с более поздним элементом, с чертями христианскими. Это духи сирийские, которые пришли к нам из Сирии через христианство. Дальше я постараюсь это расплести и выделить элемент христианский, элемент анимистический и элемент специально русский. Трудно сказать, который элемент финский и который русский, но я склонен считать, что в представлении о леших, водяных и домовых лешие крупные, большие – это духи русские, точно так же и домовые, которые в виде человека, а лешие маленькие, величиной с горшок, и суседко, величиной с палец, живущий за печкой, – эти духи финские. Может быть, мне как-нибудь придется привести те аргументы, которые я имею в пользу этого разделения.