Эволюция, Революция и идеалы Анархизма

Тмъ не мене, серьезные и искренніе анархисты могутъ многому научиться у такихъ кооперативныхъ союзовъ, во множеств возникающихъ повсюду, которые соединяются одни съ другими, образуя все боле растущій организмъ, захватывающій самыя разнообразныя области: промышленность, транспортъ, земледліе, науки, искусства, развлеченія; они стремятся даже образовать организмъ, охватывающій производство, потребленіе и ритмъ эстетической жизни. Научная практика взаимопомощи распространяется и облегчается, остается только придать ей ея истинный смыслъ и нравственное значеніе, упростивъ всякій обмнъ услугъ, сохранивъ только простую статистику производства и потребленія вмсто всхъ этихъ толстыхъ книгъ съ «приходомъ» и «расходомъ», сдлавшихся совершенно безполезными.

И такой коренной переворотъ не только близокъ къ осуществленію, но мстами уже и осуществляется. Однако совершенно излишне приводить примры попытокъ, какъ кажется, все боле и боле приближающихъ насъ къ нашему идеалу, такъ какъ ихъ шансы на успхъ могутъ возрастать только при условіи молчанія и если шумъ рекламы не смущаетъ ихъ скромнаго начала. Вспомните исторію небольшого общества друзей, извстнаго подъ именемъ «Монтрейльской коммуны». Маляры, столяры, садовники, экономки, учительницы, соединились съ цлью работать только другъ для друга, не давая никакихъ прямыхъ расписокъ и не спрашивая совта ни у сборщиковъ податей, ни у сельскихъ нотаріусовъ. Кому нужны были столы или стулья, тотъ бралъ ихъ у своего товарища, который ихъ длалъ; у кого домъ требовалъ окраски, — увдомлялъ объ этомъ товарища, и тотъ на слдующій же день приходилъ съ кистью и ведромъ съ краской. Въ хорошую погоду гражданки развшивали для просушки хорошее чистое блье или ради прогулки отправлялись за свжими овощами къ товарищу садовнику, и ежедневно мальчуганы учились грамот у учительницъ, членовъ общества. Это было слишкомъ хорошо! Подобный скандалъ надо было прекратить. Кстати, «анархистское покушеніе» испугало буржуазію и у министра, жалкое имя котораго напоминаетъ намъ о «преступныхъ сообществахъ», явилась мысль предложить консерваторамъ, пользуясь благопріятнымъ случаемъ, издать декретъ о массовыхъ арестахъ и обыскахъ. Смлые коммунары Монтрейля подошли подъ этотъ декретъ, и наиболе виновные, т. е. самые лучшіе, подверглись всмъ испытаніямъ, такъ называемаго, секретнаго предписанія.

Такъ была убита маленькая грозная коммуна; но не бойтесь, она оживетъ!

X.

Мн вспоминается, какъ если бы я еще теперь переживалъ тотъ мучительный часъ моей жизни, когда горечь неудачи смягчалась нсколько глубокой мистической, почти безсознательной радостью при мысли, что я поступалъ, слдуя голосу сердца и по собственной вол, что я былъ самимъ собой, — наперекоръ людямъ и судьб. Съ того времени прошло уже треть вка.

Парижская коммуна сражалась съ версальскими войсками; батальонъ, въ которомъ я былъ, попался въ плнъ на Шантильонской возвышенности. Это было утромъ; насъ окружалъ кордонъ; солдаты и офицеры, прохаживаясь мимо насъ, насмхались и даже оскорбляли насъ: одинъ изъ нихъ, сдлавшійся позже безъ сомннія однимъ изъ говоруновъ собранія, ораторствовалъ о безуміи парижанъ; мы были слишкомъ удручены, чтобы слушать его. Другой изъ нихъ, наиболе поразившій меня, былъ человкъ неразговорчивый, съ угрюмымъ видомъ и фигурой аскета, вроятно, деревенскій дворянчикъ, воспитанный іезуитами. Онъ медленно прохаживался по крутому краю плато и его мрачный силуетъ ложился черною тнью на свтломъ фон Парижа. Лучи восходящаго солнца бросали золотые снопы свта на дома и куполы церквей: никогда прекрасный городъ, городъ революціи, не казался мн такимъ прекраснымъ! «Видите, вотъ вашъ Парижъ!» сказалъ этотъ мрачный человкъ, указывая своей саблей на ослпительную картину; «знайте же, отъ него не останется камня на камн!»

Повторяя за своими учителями библейское изрченіе, обращенное нкогда къ Ниневіи и Вавилону, офицеръ—фанатикъ надялся безъ сомннія, что его слова ненависти будутъ пророческими. Однако, Парижъ не разрушенъ; не только уцллъ «камень на камн», но и люди, изъ за которыхъ его проклинали — т тридцать пять тысячъ убитыхъ на улицахъ, въ казармахъ и на кладбищахъ погибли не напрасно, и изъ ихъ праха возстали мстители. А сколько новыхъ, такихъ же какъ Парижъ, очаговъ революціи возникло повсюду! Куда бы мы не явились — въ Лондонъ или Брюссель, въ Барселону или Сидней, Чикаго или Буэносъ-Айресъ, везд мы найдемъ друзей, чувствующихъ и думающихъ одинаково съ нами. Подъ великою крпостью, построенной наслдниками императорскаго и папскаго Рима, почва всюду минирована и всюду можно ожидать взрыва. Найдутся ли еще въ наше время, какъ въ прошломъ вк, Людовики XV, настолько же индифферентные, чтобъ, пожимая плечами, сказать: «Посл насъ, хоть потопъ!» Сегодня или завтра можетъ разразиться катастрофа. Валтасаръ пируетъ, но знаетъ, что Персы взбираются на городскія стны.