Эволюционер из трущоб. Том 2

Мама подмела полы, но это мало чем помогло. Здесь их надо было не подметать, а капитально так замывать. Я бы с радостью помог ей и принёс воды, вот только до воротка колодца, не достану. Да и не уверен я в том, что смогу дотащить десятилитровое ведро, не расплескав всю воду. В итоге маме пришлось самой тащиться к колодцу.

Спустя пару минут она принесла ведро воды. Посмотрела на пол, покрытый чёрным слоем пыли и грязи. Тяжело вздохнула и просто вылила воду на пол. Лужа растеклась по всему дому. Мама взяла ветхую швабру из угла рядом с печкой, обернула швабру тряпкой, которая некогда была моей простынёй, и принялась мыть пол.

Я же стоял и наблюдал за происходящим, чувствуя себя довольно бесполезным. Должен сказать, что это неприятное чувство. Поэтому решил и себе найти занятие. Взял одну из своих рубах, намочил её и принялся протирать обеденный стол и стулья стоящие, на кухне.

Пока мы возились, наводя чистоту, пришел Гав, держа в руках два оконных стекла. Видимо решил, что менять раму целиком куда сложнее, чем заменить выбитые стёкла. Прошелся по помытому и наследил, за что получил от мамы взгляд, полный осуждения.

— Рановато вы, Елизавета Максимовна начали мыть полы, — буркнул Гав, задержав на маме взгляд.

Мама еле сдержалась, чтобы не облаять спецназовца. В итоге она вздохнула и пошла на кухню помогать мне. Гав же отогнул гвозди, удерживающие стекло в раме, и выбросил осколки на улицу, после чего вставил новые стёкла и вернул гвозди в первоначальное положение. В доме сразу же стало уютно, так как ветер с улицы перестал проникать внутрь.

— А сейчас-то, Станислав Карлович, уже можно мыть полы? — язвительно спросила мама.

— Нужно, — ответил Гаврилов и улыбнулся, но мама тут же закатила глаза, сделав вид, что обиделась. Капитан поверил в этот фарс, а я-то видел, что мама, уходя в другую комнату, улыбалась. Ох уж эти заигрывания.

Пока мама намывала полы, я сбегал в баню за дровами. Много взять не получилось, но четыре полена захватил. Гав тем временем, громко матерясь, возился в сарае. Я заглянул в приоткрытую дверь, и увидел, как капитан копается в ящике со старыми тряпками.

— Гав, у тебя спички есть? — спросил я.

— Закурить решил? — ответил вопросом на вопрос спецназовец и, не глядя на меня, протянул коробок спичек.

— Лучше. Соблаюсь спалить здесь всё, — пошутил я, выхватив спички из его руки.

— Благое дело, — буркнул он и через секунду опомнился. — Какой «спалить»? Я тебе спалю! А ну, верни спички!

Я захохотал и понёсся к дому. Гав же за мной не погнался, а лишь шуганул, да и то только для порядку. Остановившись у порога, я осмотрел двор. Рядом с поваленным забором расположилась огромная куча сухого скошенного бурьяна. Сомневаюсь, что в доме найдутся газетки для растопки, а значит, нужно набрать сушняка. Покопался в куче, выбрал, на мой взгляд, наименее вонючий сорняк и потащил в дом.

— Ну, Миша, куда ты этот мусор тащишь? — взмолилась мама, увидев меня с охапкой бурьяна.

А у самой аж губы посинели, пока полы намывала. Вроде на улице апрель, а без отопления в ледяную воду опускать руки — радости никакой.

— Сейчас печку затоплю, соглеешься, — деловито ответил я, разулся и пошел на кухню.

Печка была старенькая, сложенная из рыжего кирпича. Её обмазали глиной, а после побелили. Модификация стандартная. Дверца для дров, зольник и заслонка для регулирования тяги воздуха. Закинул бурьян в печь, почистил зольник, а сверху на бурьян уложил четыре полена. Чиркнул спичкой и закашлялся.

Вытяжка оказалась в закрытом положении и весь дым пошел в комнату. Тут же передвинул заслонку вправо и пошла тяга! Разгорелся огонь, поленья лениво занялись, стали шипеть и потрескивать. Я прикрыл дверку топки и поймал на себе восхищённый взгляд мамы.

— Не думала, что вас в пансионате обучали как топить печь.

— Эээ… Ну да, там много пло что лассказывали, — протянул я и зыркнул в сторону выхода. — Пойду ещё длов плинесу.

Мама лишь улыбнулась и проводила меня взглядом. Вот же, блин. Не рассчитывал я, что придётся жить с ней бок о бок. Теперь придётся думать о каждом своём действии, чтобы не сболтнуть и не сделать чего лишнего. Хотя, наверное, уже слишком поздно. Я и так слишком много странного сказал и сделал. Радует, что это — мама. Она не предаст. Так ведь? Ведь не предаст?

Я выбежал на улицу и врезался в капитана.

— Куда несёшься? — спросил Гав, держа в руках два пакета с тряпьём.

— За дловами. А то дом плоховато голит. Отсылел, — ухмыльнулся я.

— Весельчак, — хмыкнул Гав и протянул мне пакеты. — В одном твоя одежда, а второй матери отдашь. Будете в этих тряпках ходить, сойдёте за местных. Топай. Дров я сам принесу.

Я вернулся в дом, отдал пакеты матери. Она в это время пыталась сбросить с кровати пожелтевший матрас. Пришел Гав с охапкой дров, сложил их у печки, а после позвал всех на кухню.

— Значит, так. Запаса провианта у нас хватит ровно на один раз поесть. — Капитан указал на коробку сухого пайка, лежащую на столе. — Кушаем — и спать.

— А что мы будем есть завтра? — спросила мама, нахмурив бровки.