Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции

Мгновенно забыты эргонтические корреляции, недоразвитие неработающих органов, результаты неупотребления органов, бесчисленные факты эволюционной морфологии, которые Шмальгаузеном были приведены выше и будут приведены в дальнейшем изложении. Все новое в эволюции исходит из накопления мутаций, создающих ошибочные нормы реагирования и неопределенные изменения корреляций. Отсутствует понимание того, что, не будучи наработаны адаптивными усилиями организмов, такие корреляции могут лишь повреждать организацию и подвергаться элиминации стабилизирующим отбором, а не порождать эволюционно новые «изобретения» живой природы.

Однако такое понимание, как мы увидим дальше, вернется к Шмальгаузену при рассмотрении фактов эволюционной морфологии, связанных с развитием адаптивных модификаций. Главный вопрос, на который стремится ответить Шмальгаузен – как объяснить факты генетики с помощью дарвиновской теории отбора. Он критикует неодарвинистов, к которым впоследствии причислили и его самого, прежде всего за то, что они сводят отбор к роли дифференцирующего фактора, не учитывая его интегрирующего характера.

Но на вопрос об отношении мутационной теории эволюционных изменений к дарвиновской теории отбора Шмальгаузена отвечает как типичный неодарвинист. «Ясно, – категорически высказывается он, – что Дарвин построил свою теорию на мутационной изменчивости и нет никаких оснований противополагать мутационную теорию Дарвину… Единственное отклонение, которое мы должны допустить в отношении дарвиновского понимания неопределенных вариаций, состоит лишь в принятии нами скачкообразного характера отдельного изменения. Такое представление было Дарвину действительно совершенно чуждо, так же как было неясно и самое возникновение новых качеств в эволюционном процессе. В деле фактического изучения мутационной изменчивости генетика все же ушла далеко вперед» (Там же, с. 129).

Постоянное стремление Шмальгаузена к тому, чтобы примирить с классическим дарвинизмом фактическое изучение мутационной изменчивости генетикой, в котором она, несмотря на ряд ошибочных заключений о неизменности генов и прямом действии генов на признаки, все же ушла далеко вперед, побуждает его к безоговорочному принятию еще одного поспешного заключения, сделанного на базе современной ему генетики. Это заключение состоит в том, что мутационные изменения являются единственным источником эволюционных новшеств, а отбор лишь накапливает эти изменения в определенном направлении.

Все это так похоже на теорию Дарвина, что даже Шмальгаузен не обнаруживает отличий и принимает в этом вопросе мутационистский неодарвинизм за аутентичный дарвинизм. Он видит отход неодарвинистов от дарвинизма в отрицании значения модификаций в эволюции. Но если модификации не несут в себе ничего нового и представляют собой абсолютно не влияющие на наследственность результаты исторически сложившихся норм реакции организмов на изменения среды, то откуда же может произойти значение модификаций в дальнейшей эволюции?

Шмальгаузен рассматривает адаптивные модификации как изменения, обусловленные существованием сложной исторически сложившейся реакционной системы. Он вносит в понимание модификаций историзм. Но этот историзм обращен в прошлое, а отнюдь не в будущее. История же не заканчивается прошедшим временем. И Шмальгаузен относит модификации за счет прошлой истории видов организмов, в которой формировались генетически закрепленные нормы реакции. Это верно в том отношении, что, вопреки ламаркистам, при сохранении однотипных форм биологической работы любые виды будут воспроизводить те модификации, которые отражают способы реагирования организмов на ограниченное разнообразие условий жизни в уже освоенной ими среде.

Однако для освоения условий жизни в еще не освоенной экологической среде эти формы биологической работы и выработанные на их основе модификации становятся непригодными. Для эволюциониста XX века, поставленного перед чрезвычайно узким выбором под давлением фактов генетики его времени, был так или иначе ясен вопрос о путях видообразовательной эволюции: если модификации не создают нового в эволюции, а только отражают нормы реагирования на уже испытанные в истории того или иного вида воздействия среды, значит, новое в эволюции может происходить только за счет неприспособительных реакций – мутаций. А поскольку эти реакции случайны, неопределенны и ненаправленны, для их выстраивания в тенденцию, ведущую к видообразованию, необходим «руководящий» фактор – естественный отбор.