Евпраксия

   — Предоставленный сам себе, Генрих скоро уже не выносил малейших возражений его воле со стороны государственных мужей, чинил всё по своему разумению. Да это ещё было сносно. Но пришёл час, когда страстный темперамент увлёк юного государя на путь безудержного распутства. Он встал во главе секты николаитов, где процветали все извращения плоти. Его матушка Агнеса не выдержала буйных выходок сына и удалилась в италийский монастырь. Епископат отстранил Адельберта от воспитания императора. И как только ему исполнилось шестнадцать лет, его поспешили оженить на обручённой с ним ещё отцом Генрихом Третьим маркграфине Берте Сузской. Она приходилась сестрой матери вашего покойного супруга Гедвиге. О, какие надежды тогда питала Германия. Все ждали, что супружество упорядочит жизнь Генриха. Но мягкая, скорее нежная, чем слабохарактерная Берта, не сумела повлиять на своего супруга. И года не прошло, как он вернулся в свою развратную сету и забыл о молодой жене. Он продолжал распутничать и даже насильничать над невинными девицами. — Гартвиг вновь замолчал, похоже, что шептал молитву, прислушивался к порывам ветра, к шуму дождя, и было очевидно, что у него нет желания продолжать рассказ. — Простите, государыня, я утомил вас.

Но Евпраксия тронула Гартвига за рукав сутаны, попросила:

   — Продолжайте, святой отец, это так важно...

   — Но мне бы хотелось пощадить ваши уши и ваше целомудрие. Какое насилие он совершил над своей благочестивой женой Бертой. И вот уже совсем недавно над родной сестрой, близкой вам аббатисой Адельгейдой. Только сатана в образе человека может отважиться на подобное надругательство...

Слушая Гартвига, Евпраксия почувствовала, как по её лицу текут слёзы, а в груди разлился холод ужаса.

   — И он ещё жив, этот изверг! — воскликнула она. — Боже милостивый, ты должен покарать его!

   — Час придёт, и Всевышний воздаст ему по делам его. Пока же ничто не может образумить злочинца. Было уже два съезда князей, где он осуждался за злодеяния. Сказывали, что у саксонских князей в углах звенело, когда очевидцы перечислили распутные преступления императора. Тогда впервые раздались голоса и требования о низложении Генриха. И был найден достойный преемник престола — герцог Рудольф Швабский. Но на тех съездах оказалось много сторонников Генриха. Тот же маркграф Деди Саксонский заявил, что всё порочащее императора — чистейшая ложь, невероятные преувеличения и злые сплетни. Тогда он сохранил престол. Но мною лет Германию потрясали восстания северных городов. Они одного порядка: подданные не хотели иметь императора насильника и растленца. Конечно же и церковь не осталась в стороне. Папа римский Григорий Седьмой несколько раз обличал императора публично и даже отлучал его от церкви. Но вы уже знаете, чем кончилось противостояние Генриха и Григория. И что будет дальше, мне неведомо...

Гартвиг поднялся от камина, подошёл к столу, выпил вина. Евпраксия ждала продолжения рассказа, но архиепископ неожиданно повернул речь в другое русло:

   — В тот раз, когда я впервые увидел вас в Кведлинбурге и ещё не знал, что вы невеста императора, мне показалось, что вы прошли мимо меня в царской короне. И я подумал, что если бы Всевышний внял моему озарению, то судьба многострадальной Германии повернулась бы в лучшую сторону. Я тогда помолился Господу Богу. И теперь могу сказать, что моя молитва дошла до Господа. Дошла! И вы не переживайте, что пока у вас всё плохо получается. Перемены наступят, они придут скоро, и Германия будет процветать. Так процветает Франция. Господи, да ведь ваша тётушка, королева Франции Анна, совершила столько чудес, встав рядом с королём Генрихом Первым. Вы с Липой от одного корня. И это знамение Божие! Знамение! Ноне Франция при сыне Анны, короле Филиппе, живёт в благоденствии. Это сильная и мирная держава, с которой считается вся Европа. Сегодня признаюсь вам, что надежда привела меня в ваш стан вскоре же, как узнал о вашем обручении. Надежда, и ничто больше. Я ваш покорный слуга и единомышленник, я готов вам служить не щадя живота, государыня! Целую на том крест! — И Гартвиг, больше отважный воин, чем священнослужитель, поцеловал свой нагрудный крест.

В покое воцарилась тишина. Яркий огонь камина озарял возбуждённые лица Гартвига и Евпраксии. Он продолжал ходить. Она сидела сосредоточенная. Ей было над чем подумать после этой чистосердечной исповеди. Человек набрался мужества раскрыть ей истинное лицо её супруга. И за это он заслуживал уважения. Ведь он подвергал себя смертельной опасности. И надо думать, знал о том, открывая императрице преступления Генриха Однако Евпраксия знала себя. Ни словом, ни намёком, ни при каких обстоятельствах она не выдаст доверившегося ей человека. Помнила она матушкины заповеди: человек, открывший тайны сердца и души, есть истинный и падежный твой друг. И она сказала:

   — Спасибо, святой отец, что вы открыли мне глаза. Я ведь уже многое знаю о моём супруге. Теперь я вооружена. И потому мне очень важно узнать о моей тётушке, королеве Анне. Расскажите как-нибудь о ней.